Не отрекайся от меня. Алекс Регул

брак был недолгим. До тех пор, пока Тома не узнала, что муж её ещё тот ходок. Во второй раз обошлись без ЗАГСа, просто гражданским браком. Второй муж так же был не склонен к верности. Тома зареклась с мужчинами строить планы на долгую совместную жизнь. Обижаться на весь белый свет из-за того, что сама была неразборчива, она не стала. Но и пытаться наладить свою личную жизнь не спешила. А с появлением Любоньки, так и вовсе перестала заниматься самоедством, что ребёночка не успела родить. И хотя Люба была скорей сестрой, чем племянницей, Томе теперь было на кого выплеснуть весь свой нерастраченный материнский инстинкт.

      – Любовь, вернись! Я всё прощу! – стоя на балконе, крикнула Тома своей племяннице, когда та вышла из подъезда.

      Люба, привыкшая к таким шуткам тёти, остановилась, посмотрела на балкон второго этажа. И улыбнувшись, помахала Томе рукой. После чего поспешила по тротуару на остановку. Чтобы уже через час сидеть в аудитории и внимательно поглощать очередной объём знаний, который в неё, и таких же как она первокурсников, усердно вкладывали преподаватели института.

      Тома улыбнулась прекрасному утру и стала, созерцая просыпающийся город, допивать свой кофе.

      Её работа была под боком. На первом этаже этого же дома. Тома жила в однокомнатной квартире на втором этаже нового многоэтажного дома на окраине города. А на первом этаже она арендовала помещение и открыла в нём парикмахерскую. Название для которой ещё не придумала. Поэтому на дверях парикмахерской была просто надпись: «Парикмахерская» и режим работы: С 9 до 21. Но зачастую Тома задерживалась на работе. Ведь главное в сфере обслуживания, чтобы клиент был доволен и хотел вновь воспользоваться предлагаемыми услугами.

      Себе в помощь Тома наняла молодую специалистку парикмахерского дела Надежду, которая занималась в основном клиентами-мужчинами. А Тома взяла на себя женщин. Но сегодня у Нади выходной и Тома будет обслуживать всех. Не впервой. К тому же Люба обещала после занятий зайти и развеять своим присутствием грусть-тоску, если такая возникнет.

      К вечеру в парикмахерскую пришла Люба. Немного уставшая Тома подмигнула ей в знак приветствия и продолжила обслуживать пожилую клиентку.

      – Вот и всё. Теперь я подсушу и готово.

      Тома включила фен и стала сушить волосы клиентке, при этом слегка укладывая новую стрижку. Через несколько минут всё было готово и довольная клиентка, расплатившись, ушла.

      – Любонька, как дела? Как гранит наук?

      – Грызу!

      – Зубы только не сломай. Их ремонт сейчас дороже чем учёба в институте.

      – Учту! У тебя ещё много клиентов на сегодня?

      – Через час женщина подойдёт. Она ещё вчера записалась. И если после неё никого не будет, я в полном твоём распоряжении.

      – Тогда я пошла, почитаю лекции, перед ужином.

      – Люб, ты меня не жди. Ужинай сама. Я если освобожусь не поздно, с тобой чайку попью.

      – Том, ну какой чай? Ты на себя посмотри! Тощая как…

      – Без грубостей!

      – Как школьница перед единым гос. экзаменом, я хотела сказать! И кстати, такая же бледная! Ты вообще из своёй цирюльни выходишь на белый свет посмотреть?

      – Выхожу. В прошлый вторник на рынок ездила за курткой. Помнишь?

      – Том! Я не про это. Ты, когда отдыхала? Ну, там кино, театр?

      – Театр? – Тома задумалась на пару секунд. – А! В девяносто девятом году…

      – Стоп! Ты мне ещё про отмену крепостного права начни рассказывать! Том, давай на этих выходных куда-нибудь пойдём? Посмотрим на людей, себя покажем!

      – Меня показывать можно только, как средство пытки.

      Люба удивлённо посмотрела на Тому. Перед ней стояла весьма красивая стройная женщина. Среднего роста, с очень нежными женственными линиями. Живые серо-зелёные глаза, могли при желании околдовать, наверное, любого мужчину. Они были настолько бездонными, что в них можно было утонуть. Только Тома на мужчин старалась если и смотреть, то более холодным, не таким лучезарным и открытым взглядом, как был у неё сейчас.

      Её волнистые светло-русые волосы были средней длины. До плеч. На работе Тома их предпочитала фиксировать заколкой, или стягивать резинкой в хвостик. Но сейчас они были распушены.

      Маленький аккуратненький приподнятый носик, тонкие брови и припухшие губки, придавали милому лицу Томы шарм.

      – Напрасно ты так! – возмутилась Люба. – Ты очень даже симпатичная. Только более откровенные наряды тебе нужно прикупить, и будешь просто девочка улёт!

      Действительно в одежде Тома отдавала предпочтение классическим женским брюкам и строгим блузкам, неброских цветов.

      – Девочкой я уже никогда не буду, – без грусти в голосе сказала она, посмотрев на себя в зеркало.

      – Ладно, не хочешь девочкой, будешь сексуальной женщиной, разбивающей мужские сердца.

      – Люб, а зачем мне их разбитые сердца?

      – Твоя правда! Разбитое сердце лечить надо, а это хлопотно. Не будем разбивать сердца! Будем представителям противоположного