Безумное танго. Елена Арсеньева

несчастная случайность, что дело не в моей служебной халатности, а в трагическом недосмотре упаковщицы на фабрике, ну и все такое. Она клялась и божилась, что я не могла, не было у меня такой возможности – выбросить ампулу и весь остальной мусор. Словом, она стояла за меня горой и, как я подозреваю, привела в действие какие-то свои очень даже немаленькие знакомства. Ей и самой тяжело пришлось, ведь это такое пятно легло на центр – ужас! Нет, конечно, никакой информации никуда не прошло, Фаине как-то удалось этого добиться. Но ведь этот несчастный укол я сделала в ее присутствии… С точки зрения Рашида, виноваты были мы обе.

      – С точки зрения Рашида? А это еще кто?

      – Это парень с Мытного рынка, азербайджанец, кажется, жених бедной Надежды. Ради него, вернее, из-за предрассудков его матери она и решилась на операцию. Не решилась бы – жила бы и жила в свое удовольствие вместе с этим Рашидом. Похоже, он ее крепко-таки любил. Я его дважды только и видела, но этого хватило… – Ее снова начал бить озноб. – В январе и феврале, пока не уехала в Амман, я жила под страхом смерти. Пряталась по знакомым, по подружкам сестры, даже в Выксе у тетушки пыталась скрыться, но… Понимаешь, у меня тетка – мирская послушница, у нее одна цель в жизни: самой монашкой стать и нас с Ингой – это сестра моя – в монастырь пристроить. И пока я у нее жила, она меня до такой степени достала неизбежностью пострига, что даже Рашид стал казаться меньшим злом. Теперь-то я, дура, понимаю, что она была совершенно права, мне Бог еще тогда знак давал, на какую стезю следует стопы свои направить, ну а тогда я боялась монастыря, как последняя идиотка. Мне Бог просто-таки в лоб стучал: вот, вот где спасение, а я… А тут как раз позвонила Фаина, я и вернулась в Нижний. Вот уж правда, что кого Бог хочет погубить, того лишает разума.

      – По-моему, ты совсем запуталась, – перебил Юрий. – То Бог наставлял тебя на путь истинный, то разума лишил…

      – Наставлял, – упрямо кивнула Алёна. – Сначала пытался наставить, а потом, когда увидел, что я не внемлю свету и в темноте своей упорствую, отступился от меня и предоставил дьяволу.

      – Вот в чем-чем, а в теологии и софистике я не силен, – хмыкнул Юрий. – Поэтому сдаюсь без боя. Однако ты все время норовишь уйти от ответа: что же все-таки случилось с ампулой?

      – Ах да… – неохотно протянула Алёна. – Ампула потом нашлась. Вернее, она никуда и не девалась. Ее сразу забрала и спрятала Фаина Павловна.

      – По-нят-но, – пробормотал Юрий. – Знаешь, я почему-то именно так и подумал.

      – Значит, ты умнее меня, – вздохнула Алёна. – А мне это и в голову не могло прийти. И когда Фаина вдруг показала мне ампулу и заключение независимого эксперта, я только и знала, что смотрела на нее и недоумевала.

      – И чем же она объяснила свой поступок?

      – Заботой обо мне, чем же еще! Мол, ей сразу стало ясно, что Надюша умирает от передозировки инсулина, но она сообразила, что мне очень трудно будет оправдаться, если ампулу найдут. Нет ампулы со следами инсулина – нет и категоричного