Не время для драконов. Ник Перумов

тебе верю, – согласилась Тэль. Отложила журнал и стала наблюдать, как Виктор достает из шкафа запасное одеяло и подушку, стелит себе на ковре, в том уголке комнаты, что давно был отведен для припозднившихся друзей. Слава Богу, она не вызвалась помочь, Виктор был уже на взводе.

      – Моя постель – попона боевого коня, – мрачно сказал Виктор, усаживаясь на сложенное вдвое одеяло.

      – Ты умеешь ездить верхом? – живо заинтересовалась Тэль.

      Он даже отвечать не стал. Встал, потянулся к свече. Уже давя пальцами крошечный лепесток пламени, краем глаза увидел, что Тэль стягивает свитерок, одетый, оказывается, на голое тело.

      Дьявол! То ли абсолютное простодушие, то ли циничная развращенность. Тэль в том возрасте, когда подобное поведение еще не означает однозначного предложения… и уже не в том, когда не значит абсолютно ничего.

      Ему казалось, что он вообще не заснет этой ночью. Но сон пришел сразу, едва Тэль закончила возиться на тахте. Словно ничего удивительного не произошло, словно он спал в полной безопасности и в одиночестве.

      А снился Виктору умирающий конь, красивый белый конь, лежащий на зеленой траве. Боевая попона, сплетенная из металлических колечек, была истыкана короткими толстыми стрелами. Конь вздрагивал, поднимая белую морду с кровоточащей круглой раной во лбу. В голубых словно небо глазах светилась человеческая мука. Виктор нагнулся над ним, провел ладонью по холке. А потом перерезал коню горло коротким широким клинком.

      С противоположной от себя стороны, как учила бабушка Вера.

      Была в ее движениях грация, недоступная человеку. Лой Ивер, глава клана Кошки, коснулась тонким пальчиком золотой пудры, небрежно насыпанной в грубую деревянную чашу. Милый контраст роскоши и простоты… если забыть, что розовое дерево не растет в Срединном Мире.

      – Ты становишься похожа на куклу, – бросил из бассейна Хор. – Хватит мазаться, Лой.

      Женщина словно не слышала. Провела пальцем под глазами, оставляя сверкающий золотистый след. Лицо, раскрашенное сапфиром, золотом и серебром, и впрямь обретало кукольный вид. Темно-синие глаза, золотистые волосы, матово-белая кожа – и все это карикатурно подчеркнуто теми же цветами.

      – У тебя не чешется кожа от этой дряни? – раздраженно повышая голос, спросил Хор.

      – Чешется, – призналась Лой.

      – Так прекрати мазаться.

      – Красота дороже.

      Хор издал хрюкающий звук. Не то смеялся, не то возмущался.

      – Зачем тебе это нужно, Лой?

      – Что? Бал?

      – Нет. Насмешливые взгляды наших дураков, фальшивые комплименты гостей…

      – И страсть в глазах юнцов… – мягко прошептала Лой.

      – Блудливая кошка, – сказал Хор. Это не было оскорблением. Просто констатация факта.

      – Хор… – Лой отвернулась от зеркала, подошла к бассейну. – Когда в женщине видят лишь накрашенную смазливую дурочку – проще…

      Он плеснул в нее водой. Словно бы игриво, но ведь прекрасно понимая, как Лой этого не любит и как легко превратить сложный узор цветных