Любовь Бешеного. Виктор Доценко

время Савелий молчал, и девочка испугалась, что их разъединили. Розочка даже хотела закричать, но тут ее любимый заговорил, тихо, проникновенно, немного смущенно:

      – Понимаешь, малышка, придется немного потерпеть…

      «Понимаешь»… Да разве можно тут не понять! Ему не хочется ее огорчать, а поступить по-другому он не может. Савушка такой…

      – Милый, родной мой Сереженька, я буду ждать столько, сколько понадобится! Помнишь? Хоть всю жизнь! Ну, скажи, помнишь?

      – Да, конечно помню! – помолчав, ответил Савелий. В памяти всплыла фраза, сказанная когда-то пятилетней крохой: «Я буду тебя ждать хоть всю жизнь!» Он даже хотел напомнить эти слова, но девочка его опередила.

      – Я знала! Я знала! – с восторгом взвизгнула она.

      – Розочка! – одернул он ее тоном строгого, но доброго учителя.

      – Все! Я больше не буду! – по-детски ответила без пяти минут студентка и, чтобы успокоиться, добавила: – А еще я учусь машину водить!

      – Ну, ты просто комсомолка-спортсменка! – искренне восхитился Говорков. – Молодец!

      Так и сказал! Да после этого ей горы свернуть и реки вспять повернуть – раз плюнуть.

      – Я счастлива, Сереженька! – тихо проговорила девочка и смахнула навернувшуюся на глаза слезу.

      – Я тоже! – чуть слышно прошептал ее собеседник.

      Господи, как же это… Нет, сейчас она проснется – и все кончится!

      – Что? Что ты сказал? – переспросила Розочка.

      – Я говорю: удачи тебе! – слукавил Говорков.

      – Неправда! Ты сказал совсем другое! – рассердилась Розочка. – А я догадалась! Вот!

      – Ну, ты же у меня умница! – смирился Савелий. – Ладно, малышка, мне пора!

      – Спасибо тебе! – прошептала Розочка, уже не в силах сдержать слез счастья.

      – Тебе тоже! Пока!

      – Пока!

      Его последнее слово долгим эхом отдавалось в ее ушах. «Пока» ведь значит ненадолго, это даже меньше, чем до свидания! Господи, хоть бы скорее прошло это «пока»!..

      Но шли дни, недели, а Савелий не объявлялся, и девочка места себе не находила. Правда, с другой стороны, этот неожиданный разговор, похвала любимого человека настолько подстегнули ее, что казалось, она нисколько не устает. А после напряженного дня Савелий возникал перед ее мысленным взором как живой, она разговаривала с ним, иногда даже вслух…

      Эти монологи перед сном вскоре стали для нее своеобразным наркотиком, без которого она уже не могла обходиться. Казалось, что Розочка целый день штудирует артикли и дорожные знаки только для того, чтобы остаться в конце концов наедине с собой в своей кровати и, как Шахерезада, начать «дозволенные речи». И всякий раз ее последними словами были:

      – Родной мой, я все время думаю, о тебе и уверена, что ты это чувствуешь! Да хранит тебя Господь и моя Любовь!

      И Розочка погружалась в глубокий сон…

      В монотонную жизнь девочки некоторое оживление вносила ее новая и единственная подруга. На эту симпатичную блондинку со стройными ножками, высокой