Бездна и Ланселот. Александр Смирнов

красным рейнвейном, – с места в карьер уже началась нацистская обработка. Еще приплел римские легионы, которые гоняли каких-то наших общих предков туда-обратно по Рейну. Кругом одни бароны, твою соседку в почтовый ящик! Причем получается, что самураи в этой светлой картине мирового господства как бы не принимаются в расчет, хотя трюмы лодки под завязку набиты именно японским золотом. И, что характерно, те не возмущаются, глотают как должное. Значит, боссы здесь немцы, а япошки просто оплачивают музыку. С какого перепугу? Ну, послушаем, что дальше споет нам этот тевтонский соловей».

      – Великий адмирал, создатель порядка и дисциплины в английском флоте, лорд Джервис видел в кают-компании именно братство офицеров-моряков. Он учил подчиненных, говоря: «Дисциплина кают-компании – дисциплина флота», – продолжал витийствовать Штокхаузен. – И был совершенно прав! Вы согласны со мной мистер Ланселот? Вы ведь морской пехотинец, тоже, как-никак, имеете отношение к флоту.

      – Вы правы, господин корветтен-капитан, – ответил американец, – но нас учили, что моральные принципы командиров – вот что прежде всего отличает боевое подразделение от банды вооруженных головорезов, и именно в этом залог настоящей армейской дисциплины.

      – Браво, мистер Ланселот, отлично сказано! – отложив накрахмаленную салфетку, похлопал в ладоши немец. – Действительно, кто, как не командиры, морально обязаны быть защитой для своих подчиненных, действовать для их блага. Но что вы понимаете под моралью, мистер Ланселот? Ведь на войне принято убивать, причем чем больше, тем лучше, и нередко даже ценой жизни своих собственных солдат. То есть, если ты даже и выиграл сражение, все равно во многом проиграл. Так применимы ли к нам, солдатам, общие нормы морали?.. Вот, например, вы, Хашимото-сан, – обратился Штокхаузен к сидевшему слева от него японскому офицеру, – разве вы посчитали бы для себя моральным, к примеру, подобрать из воды и принять на борт всех матросов только что потопленного вами судна?

      – Если б я это сделал, господин корветтен-капитан, меня следовало бы предать военно-полевому суду. Ведь субмарине придется еще идти на базу, возможно, выполнять новые боевые задачи, а наличие на тесной подлодке представителей вражеской армии создает этому угрозу или хотя бы серьезную помеху, что недопустимо и преступно. Мораль состоит в том, что хорошие командиры действуют и создают благоприятные возможности. Великие же командиры безжалостно и неуклонно эти возможности используют, приводя врагов в замешательство. Здесь от удачи мало что зависит. Делай, что говорят, и ты попадешь в цель. Настоящие солдаты должны любить воевать, и в японских офицерах всегда вырабатывается желание воевать.

      – Вот речь настоящего солдата! – восхитился Штокхаузен. – Чувствуется военная косточка. Сколько лет вашему роду, Хашимото-сан?

      – Господин корветтен-капитан, мои самурайские предки верно служили Японии этим самым мечом по крайней мере пять столетий, – горделиво сказал японец, привстав из-за стола