Единорог Апостарэлла. Сказочные повести. Игорь Ягупов

Г

      Лето и море

      Летом я почти забыл, какой вкус у апельсинов. Мама сказала, что на юге их есть не надо. Апельсины нужно есть дома и зимой. А на юге надо есть клубнику. За этим мы и ездим в отпуск. И папа с этим согласился. Даже мой старший брат, которого я теперь почти не помню, ничего на это не возразил. Да и что можно возразить против клубники?

      А еще на юге было море. В нашем городе, где мы жили зимой, оно тоже было. Но в нем нельзя было купаться. Даже летом. Наше море было холодным и темным. И в нем ловили рыбу. А на юге в море можно было ловить, наверное, только купальщиков.

      Мама регулярно ловила меня в море и вытаскивала на берег. Иногда она посылала за мной брата. Но он, как говорила мама, был ненадежным. Он плавал вокруг меня и совсем не спешил вытаскивать меня из воды. И тогда мама начинала нервничать за нас обоих.

      А папа в это время спокойно читал газету на берегу. Он любил читать газеты. Он говорил, что, если прочитаешь книгу и поймешь, что она плохая, ее жалко потом выбрасывать. А газету выбрасывать не жалко. И этим плохие газеты лучше плохих книг. А хорошие книги он все давно прочитал. И даже перечитал. Не меньше двух раз. Каждую.

      Но мама не могла смотреть на то, как папа спокойно читает газету, когда мы с братом не хотим вылезать на берег.

      – Артур, – говорила она умоляющим голосом, – достань детей из воды.

      – Не раскиснут, – рассеянно отвечал папа и продолжал читать свою газету.

      – Артур, – настаивала мама, – я уже три раза ходила за ними в море. У меня скоро будет морская болезнь.

      – Я вылечу тебя, – отвечал папа все тем же рассеянным голосом. – Я же врач.

      – Артур, верни детей на сушу, – нервничала мама.

      Но папа продолжал читать, больше не обращая на нее никакого внимания. Тогда маме приходилось вставать с надувного матраса и самой идти за нами в море. Я не сопротивлялся и давал себя вытащить. А брат пытался уплыть от мамы.

      – Хорошо, – говорила мама угрожающим голосом, – на берег тогда лучше вообще не возвращайся.

      – Я стану морским волком, – кричал в ответ брат, подпрыгивая на волнах и отплевываясь солеными брызгами.

      – Становись, – соглашалась мама. – И питаться будешь одними водорослями. Потому что я никогда и ни за что не буду кормить вареной кукурузой такого непослушного мальчика.

      – Какой кукурузой? – начинал нервничать брат. – Нет у тебя никакой кукурузы.

      – Есть, – говорила мама. – Я купила ее, пока вы плескались в воде.

      – Ты меня обманываешь? – интересовался брат.

      – Купайся, купайся, – говорила мама. – А кукуруза пока остынет.

      И тогда брат сдавался. Он огибал маму, которая становилась неповоротливой, потому что держала под мышкой меня, и старался добраться до берега первым.

      – Если кукурузы не будет, – угрожал он, – я вернусь в море.

      – К водорослям, – кивала головой мама.

      – К водорослям, – соглашался брат.

      Но кукуруза всегда была. И он оставался. Мама вытирала нас толстым махровым полотенцем, надевала нам на головы панамы и заставляла сидеть на самом солнцепеке.

      – Я хочу в тень, под зонтик, – протестовал брат. – У меня будет болеть голова.

      – У тебя не будет болеть голова в панаме, – объясняла мама.

      – Будет, – настаивал брат.

      – Если ты не замолчишь, – спокойно отвечала мама, – я возьму папин ремень, и у тебя будет болеть другое место. Выбирай.

      Брат выбирал голову. И мы жарились на раскаленном песке. Когда от нас, наверное, начинал идти дым, мама разрешала нам забраться в тень.

      Собачий бог

      Каждый день отдыха был похож один на другой. Время как будто остановилось. И даже свежая папина газета всегда выглядела одинаково.

      – Я больше не выдержу, – говорил папа время от времени. – Я хочу домой. Я хочу в свою больницу. К своим капризным пациентам.

      – Детям нужно солнце, – всякий раз возражала ему мама.

      – Мы возьмем его с собой, – предлагал папа. – Мы поймаем его на самом закате, когда оно будет низко-низко, сачком, посадим в трехлитровую банку и привезем к себе домой.

      – Ты не сделаешь этого! – кричал я в гневе. – Я не хочу домой! К твоим капризным пациентам!

      – Но ты даже никогда не видел моих пациентов, – возмущался папа.

      – А ты не посадишь солнце в трехлитровую банку, – урезонивала его мама.

      После этого мы шли на пляж.

      По вечерам мы бродили по окрестностям. Так мама называла парк, который начинался прямо от дома, где мы жили. В парке гуляли люди с собаками. Когда я был еще совсем маленьким, у нас тоже был пес – огромный и черный. Я помню, как однажды он подошел ко мне и начал лизать мне лицо. Мне было щекотно, и я стал отворачиваться.

      – Не надо