Просветление. Отпускай. Прощай. Живи. Тимофей Руденко

несмотря на мрачную среду, всегда оставался очень интеллигентным человеком, хорошо эрудированным и культурным. К этому времени он уже трудился на пенсии – рентгенологи получают пенсию рано из-за высокой вредности, и болезнь вынудила его оставить работу. Мы не могли отпустить его никуда, он мог потерять сознание в любой момент.

      Мой дядя – его родной брат, который также увлекался эзотерикой, – помогал нашей семье как мог. С его подачи в нашем доме снова появились священники, которые пытались исцелить отца при помощи молитв и соборований, но ему легче не становилось. Сейчас, со всем моим опытом в эзотерике, я прекрасно осознаю, что это не совсем правильно – отдавать ответственность за свою жизнь и здоровье в руки одного человека, даже если у него есть настоящий дар. Серьезными болезнями должны заниматься врачи, а не священники и маги. Вера и магия нужны совсем для другого. Однажды, когда папа несколько недель чувствовал себя относительно неплохо, он пошел забирать меня из детского сада. Садик находился совсем рядом, через дорогу от нашего дома, и никто не ожидал беды. Приступ начался неожиданно, когда папа вошел в здание и ждал меня в раздевалке нашей группы.

      Дети стояли и смотрели, а он дергался в ужасных конвульсиях среди шкафчиков, на которых были нарисованы грибы, птицы и животные. Эти грибы меня всегда пугали, они были как-то по-особенному отвратительно нарисованы, и самый гадкий из них, конечно же, был изображен на моем шкафчике.

      Эта сцена ярко врезалась мне в память, дикая, сюрреалистичная. Папа подходит к моему шкафчику с этим ужасным грибом-мухомором, рядом висят мои колготки, и он падает навзничь и начинает биться в судорогах, среди маленьких стульчиков и лавочек, окрашенных коричневой краской. Дети смотрели на него без страха, со своим особым детским жестоким интересом. А я… Тяжело передать, насколько мне было обидно, что мой папа оказался в таком унизительном положении на глазах всей моей группы. На следующий день о случившемся знал весь двор. Как бы мне ни было неприятно, но масла в огонь всей этой истории, которая и так была нарасхват среди изголодавшихся по событиям соседей, добавил мой лучший друг. Я уверен, что им не руководили никакие темные чувства, мы были детьми, и он, с совершенно детской непосредственностью, рассказал всем про то, что мою маму забрали в сумасшедший дом, а папу хватил припадок в детсаду.

      Естественно, меня сразу стали дразнить. Мне говорили, что раз мои родители ненормальные, то и я тоже такой, или непременно стану чокнутым. Псих, шизик, сумасшедший. Дети жестоки и не знают жалости и пощады, если дело касается травли. Стоило мне ошибиться, хоть немного криво ударить по мячу, неправильно ответить в школе, я немедленно слышал: «Чокнутый!» Хорошо хоть я был бойкий парень, умел за себя постоять и не боялся драки, к тому же на крайний случай у меня был старший брат. Так что самые наглые обидчики не уходили от моих кулаков, а остальным приходилось вести себя потише. Но все это не спасло от ужасного чувства обиды и стыда, которые преследовали