Вдохновение. Записки нетрадиционного фотолюбителя. Михаил Погорельский

е Ridero

      ПАША

      Утренний троллейбус уныло тащился вверх по заснеженной улице Горького. В его замороженных окнах причудливо перемещались преломления неоновых вывесок, фонарей и фар немногочисленных машин. Неоновый свет двигался по ледяному экрану медленно – со скоростью троллейбуса. А фары встречных машин – быстро, создавая космическую переливающуюся картинку. Внизу, под резиновым полом, громко урчал мотор и щёлкали контактами механизмы. В клубах морозного пара на остановках заходили новые пассажиры, звякали медяки в большой железной коробке кассы. Никто не разговаривал.

      – Не опускайте копеечку, – вдруг раздался басовитый голос мужика с зажатым непонятно каким образом пятаком в огромных кожаных варежках с меховой отделкой. Школьник с ранцем, надетым поверх шубы, остановил руку прямо над прозрачным окошком кассы.

      – Держите. – Он отделил одну копейку и протянул мужику. Очень ловко схватив второй варежкой копейку, тот положил её в карман своего тулупа. А пятак ушёл в щель кассы.

      – Спасибо, – пробасил мужик и начал своей мегаварежкой крутить колесо с билетами.

      Опять стало тихо.

      Это морозное московское утро навсегда осталось в Пашиной памяти. Они с мамой стояли на задней площадке троллейбуса и тоже молчали. Точнее, Паша пытался ныть. Но, уже наученный маминым жёстким характером, давно понимал несостоятельность этого. Поводом для нытья стала очень серьёзная проблема. В «Детском мире» начали продавать маленький красивый грузовичок. Серая «Шкода» была настолько не похожа на все игрушки дома и в детском саду, что вызывала просто притягательный трепет. Его закадычный друг по группе Сашка уже получил от родителей этот шедевр и даже умудрился тайком принести его в детский сад на один день. Как же можно было не похвастаться перед Пашей такой машинкой! Они вдвоём играли ею целый день, и даже в тихий час Паша выпросил у друга поиграться машинкой под одеялом.

      Вчера Паше удалось путём непрерывного нытья и слёз затащить маму в «Детский мир» – благо большой центральный был недалеко от их дома. Там, на первом этаже, машинка нашлась на витрине. Её было невозможно не заметить! Но мама, увидев цену, наотрез отказалась покупать игрушку. И потащила упирающегося Пашу наверх по лестницам – в отделы, где продавали одежду. Зима была в самом разгаре, но все говорили, что впереди ещё будут очень сильные морозы, – по всем приметам так получалось. И Паше было нужно новое тёплое пальто. Он ходил в старом, доставшемся от выросшего сына подруги, уже совсем не годном и не очень тёплом. Приходилось надевать под низ всякие кофточки, байковые рубашки и шарфы. Но как выкроить деньги на новое пальто с маминой маленькой зарплаты маляра-штукатура, было непонятно. Ещё летом, когда Пашу удалось впервые отправить к дальним родственникам в деревню, ей удалось чуть подхалтурить на ремонте квартиры у знакомых. Тогда удалось купить на осень Паше новые ботинки, штаны и куртку. А как быть сейчас? Она смотрела на ценники немногочисленных моделей зимней детской одежды. Паша точно знал, что зимнее пальто у него есть, а замечательного серого грузовичка – нет. И, похоже, уже не будет. Во что же теперь играть человеку? Так они вчера и ушли из «Детского мира». Оба – несчастные. И без перспектив решения своих проблем.

      Троллейбус пересёк площадь с одиноким заснеженным поэтом, ждущим кого-то перед огромным новым кинотеатром. На остановке вошли новые люди. Хлопнули и закрылись двери. Звякали медяки в кассе. Железное блестящее колёсико выталкивало билеты на проезд. В своих горьких думах стояли на задней площадке мама, Паша и его санки. Ехали в детский сад.

      Вера Константиновна, Пашина воспитательница, привычным взглядом осмотрела входящего в группу Пашу. Увидела, что ребёнок утром в плохом настроении. Но в пределах допустимого. Сказала приветливое «Доброе утро» и ушла в другой конец зала – пора было готовиться к завтраку. А Паша сразу направился к Сашке – делиться своей трагедией. Начался привычный «рабочий» день младшей группы детского сада.

      …А вечером мама не пришла. Разошлись все дети. Паша непривычно сидел один среди разбросанных игрушек. Можно было играть любыми, а не занимать очередь на самые популярные у ребят машинки. Даже большой самосвал с откидывающимся кузовом и колёсами, поворачивающимися рулём из кабины, стоял необычно невостребованным. Что-то случилось. Плохое. Он первый раз в своей жизни видел, как плачет Вера Константиновна. Они сидели вдвоём в большой комнате их группы, и ему тоже захотелось плакать.

      Потом пришёл дядя Игорь – мамин брат. Огромный, черноволосый, с бородой. Он растерянно поздоровался с Верой Константиновной. Кивнул Паше: «Пойдём». Вера Константиновна засуетилась, помогая Паше одеваться. Ботинки, кофта, шарф, шапка, пальто… Поясом обвязала поверх, всхлипывая и размазывая слёзы. Паша не понимал, что происходит. Чувствовал нарушение порядка жизни. Мама не пришла. Почему? Обида за не купленную вчера машинку ушла на второй план.

      Верхняя часть строительных лесов, на которых работала Пашина мама, треснула в одном из креплений. Оторвалась стальная перекладина и, размахнувшись, как освободившаяся стрелка больших курантов, свободным