Нисколечко не грустные стихи. Ни капельки. Ксения Николаева

465-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      «Оттенок заката теплей, чем комната в сером бетоне…»

      Оттенок заката теплей, чем комната в сером бетоне.

      На улице морось и ветер щекочет щёки.

      Зачем вспоминать о тех, кто тебя не помнит?

      Боязнь оказаться полностью одинокой?

      И в полости неба – тучи сложились в челюсть

      Раскрылись – и съели аж два самолёта.

      Сосед сообщил мне, куда идти. Ну какая прелесть!

      Он очень не любит, что я пою по утрам в субботу.

      Привычка на красный бежать перед носом машины

      Когда-нибудь точно мне повредит колено.

      Но это неважно пока – моё лето так быстро стынет.

      И бьётся дождём о крыши, скамейки, стены.

      На улице люди видят людей и знаешь —

      В них столько бездушности и безразличья,

      Что волей-неволей – возьмёшь, да и вдруг предстанешь

      Пред ними в родном своём волчьем обличье.

      На улице паника – лето избила осень.

      Забрызгала кровью листья, траву, дороги.

      Скулящий июль пощады уже не просит.

      Морозный сентябрь ломает августу ноги.

      На улице страшно – а дома – невыносимо.

      Четыре стены, санузел и чай на кухне.

      В бетонной тюрьме душа потеряла имя,

      Стремясь уловить кашель грома хоть краем уха.

      На улице – вечность и вкус озорной свободы.

      Знакомые лица, желание отвернуться.

      Мне нравится петь по утрам в субботу,

      Особенно, если часиков в шесть проснуться…

      «Ты так верно рисуешь мои оттенки …»

      Ты так верно рисуешь мои оттенки —

      Точно знаешь на вкус все на свете сны.

      Охрой жжёшь изгибы больной коленки

      И ласкаешь гуашью бока луны.

      Ты всегда рисуешь дождём по крыше,

      Точишь болью грифель асфальта, но

      Никому не понять, чем ты правда дышишь

      И насколько бывает в душе темно.

      Ты рисуешь солнце тягучим мёдом

      Твоих пахнущих летней грозой волос.

      Ты рисуешь зиму гашённой содой,

      Чертишь море на карте алмазных слёз.

      Ты меня рисовала в пустом бокале,

      Я писала тебе, о тебе – навзрыд.

      Мы дыханием ветра когда-то стали —

      Эпитафией вшили себя в гранит.

      «Моя лавандовая смерть тебя на кусочки растащит…»

      Моя лавандовая смерть тебя на кусочки растащит.

      Расстроит тем, что тебя не случилось рядом.

      Я запрусь от тебя в деревянный сосновый ящик —

      Проросту лозой кисловатого винограда.

      Моя ванильная жизнь – с легкой горчинкой боли

      Пройдёт нелепо, бессмысленно и уныло.

      Ты знаешь… Я ещё не была на воле,

      Я ещё даже и на луну не выла.

      Моя свобода с лёгким оттенком гроз и туманов

      К полудню ближе растает от крепкого зноя.

      Я путешествую всюду – запрятавшись в тёплой ванной

      В беложелезном, чуть ржавом, большом каноэ.

      Моё тёмное прошлое точно в воронку тебя затянет.

      Свяжет цепями зла и запретных желаний.

      Будет пахнуть лавандой, когда меня вдруг не станет —

      Это будет запах нежных воспоминаний.

      Акростих

      Вереска шёпот в холодное лето

      Еле заметен за чаячьим плачем.

      Радость – не самое лучшее кредо,

      Если тебе не хватает удачи.

      Сколько минут до затмения солнца?