Вечность умирает первой. Кровавая алчность. Vadim Igorevich Ruban

ришлось терпеть. Он свободен, он вырвался из клетки, летит в небо с неземной скоростью, ударяясь об облака он обретает там новый дом. Гораздо лучший, чем тот, что был внизу, там, на дрянной земле, что называется высоким словом Мир. Но нет там мира, одни войны, сплошь и рядом. Человек, то существо, призванное бороться за своё существование, неважно с кем. Неважен даже тот факт, что его существованию ничего не угрожает, но гордая душа людская, пребывая на планете Земля будто тяготится ненавистью к мирной жизни. Люди самостоятельно устраивают войны, распри, скандалы, а всё ради чего? Ради веселья!»

      I глава

      Таковые мысли посещали одного смелого рыцаря, что сейчас находился в самой гуще сражения. Он отличался от той серой массы людей, что сражаются за дом, в котором живут, за семьи, коими успели обзавестись, в конце концов, за всю землю, что на карте Мира помечена ярким цветом, именуемой Родиной. У него не было Родины, впрочем, она была, но слепого патриотизма в этом рыцаре не прослеживалось. Он не обременён домом, своей семьи у него нет, всё чем руководствуется мужчина – это острые ощущения, в битве они накрывают его с лихвой. Пробиваясь через ряды гизлов, голубоглазый храбрец в серебряных латах, выгравированных золотым орнаментом, что был так свойственен именитому кузнецу Флерку, орудовал мечом и щитом. Поле боя всегда являло собой страшное зрелище: кровь с кусками свежеотрубленной плоти разлеталась в стороны, падала в грязь и втаптывалась подошвами и копытами; страшная вонь мертвечины преследовала воинов; небо окрасилось алым заревом; где-то вдали закричала женщина, но крик её услышал, кажется, только златовласый. Воткнув остриё меча в жирное тело бородатого противника, воин рванул напрямик, как ошпаренный. Уклоняться от мощных, но медленных ударов дикарей, стало делом простым, не требующим особых навыков. На гладковыбритый подбородок брызнула кровь – рядом стоящий товарищ оказался убит, придавлен дубиной, будто клоп. Пробегая мимо, он уловил его неживой взгляд на себе. Пресей – сын Гарена Лероя, старого друга серебряного рыцаря, такой молодой, щуплый парень, отважившийся сражаться наравне с опытными воинами. Они обманывали его, когда говорили, что все гизлы слабаки, что рубить их также легко, как овец, они обманули его тогда, когда Пресей поверил в свои силы, когда он переполнился чувством долга. Сейчас лежит труп, без имени и без дома, семья будет помнить его живого, труп же его смешается с землёй. Что испытал он в тот момент, когда дикарь занёс дубину за голову? Страх.

         Крики усиливались, казалось, женщину медленно режут ножом. Взбегая на возвышенность рыцарь увидел вдали картину; худая, беззащитная девушка отбивалась от гизлов палкой, те лишь смеялись, тыча в неё пальцем. Смельчак спрыгнул вниз, загремев доспехом; его меч с золотой гардой, щит на котором в золоте красовался лев, широко раскрыв пасть – верные спутники сейчас находились в руках, приготовленные для схватки. Он ринулся вперёд, неистово зарычал звериным голосом, и когда трое дикарей, облачённые в меховые одежды, отвлеклись на него, то серебряный рыцарь был уже совсем близко. Прижав щит ближе к торсу, выставив на вытянутую руку могучий меч, он закрутился в урагане, поднявшись на носки. Воздух загорелся вокруг, обжигая противников, они настороженно отходили назад, а Грейс только наступал вперёд. Девушка тогда отбежала назад, свалившись подле развалин деревянного дома, ухватившись руками за подол, она пачкала его своими грязными руками всё больше. Глаза, частично сокрытые за капюшоном выражали страх, но не одна слезинка не скатилась по щекам бедной женщины. Полетели в сторону части тела: пальцы, кисти, руки, головы; они поочерёдно отлетали от не родивых дикарей, что исступленно водили глазами, махали дубинами, махали после одними рукоятями. Тучные трупы свалились наземь обезглавлены. Герой устало сложил меч в ножны, и закрепил щит за спиной, кровь струилась по его серебряным латам. Голубые глаза русого мужчины оглядели незнакомку; её снежно-белые пряди волос спускались вдоль благородного стана, скомкавшись на коленях, чёрные глаза с теплотой смотрели на него, а улыбка розовых губ окончательно сразила мужчину. Тяжело ступая, Грейс подошёл к девушке, подал ей свою руку, та спешно поднялась, и в знак приветствия её колени согнулись в реферанс.

      – Вы так смело сражались… как зовут моего спасителя? – улыбка на смену улыбке снисходила на лице незнакомки.

      – Грейс, и, прошу об одном, на "ты", – оценивающий взгляд сверлил девушку, она же была готова провалиться сквозь землю.

      – Да, разумеется, как пожелаешь, я, должно быть, обязана тебя отблагодарить, – краснея от смущения незнакомка потянулась к широким скулам Грейса, тот широко раскрыл глаза от удивления:

      – Я помню её! – бархат губ коснулся щеки, темнота заполонила взор рыцаря, тот не ощущал больше ничего.

      II глава

      Ресницы бешено застучали. Грейс очнулся. Глаза его наблюдали чистое голубое небо, но не это поразило мужчину в первые секунды. Две луны виднелись на краю горизонта, они слабо блестели, тянулись нугой, как белые перистые облака. Грейс поднялся, встряхивая тяжёлой головой, огляделся вокруг: он стоит в центре круга, окрашенного в тёмно-синий цвет, позади свечение – яркая сфера внутри круглого углубления в