Отражение. Зеркало надежды. Галина Гончарова

hor>«Возмущение Ислама» в пер. К. Бальмонта.

      Глава 1

Матильда Домашкина

      «Благословите, боги, зеркало».

      Другой мысли в голове у Матильды не появлялось. А Мария-Элена, уверенно забрав власть над телом в свои руки, смотрела на женщину, которая стояла напротив с видом победительницы.

      И это – ее мать?

      «Господи, благослови зеркало…»

      Мать выглядела, страшно сказать, как сильно пьющая бомжиха.

      Эта обвисшая туша, эти жуткие кудельки… а запах! Человека, который не привык мыться ежедневно, а то и два-три раза в день. Запах человека, который спокойно ложится спать в одежде и не видит в этом ничего страшного. Запах больного человека, который жрет (не ест, а именно жрет) всякую дрянь, вроде химикатных супчиков, и разрушает себя.

      И толстые пальцы рук…

      Матильду замутило. Но это – только Матильду. А Мария-Элена была спокойна и доброжелательна. Именно она смотрела на свет через серые глаза Матильды, именно она вежливо улыбалась уголками губ, именно она вскидывала тонкую черную бровь.

      – Вы настаиваете, что вы – Мария Домашкина?

      – Доченька! – всхлипнула «бомжиха», пытаясь схватить Мотю за руку. – Кровиночка моя…

      – Документы предъявите.

      – Что?

      Голос Малены был настолько холоден и спокоен, что айсберги обзавидовались.

      – Документы. Паспорт, СНИЛС, свидетельство о рождении или браке, водительские права… Если вы не помните, когда меня бросили, так я сообщу. В возрасте двух лет. Вы всерьез считаете, что я вас в лицо помню? Без документов я вас не опознаю.

      Тетка села, где стояла. Предусмотрительно, на скамейку.

      – Да… как же…

      – Документы. Или я ухожу.

      Мария еще раз хлюпнула носом и полезла в безразмерную сумку. Этакая ковровая авоська, из тех, что продаются на любом рынке за копейки и уже через месяц выглядят так, словно под самосвал попали. Щедро украшенная жуткими котятами с людоедскими мордами. Да, и брелок.

      Куда же без брелока из самоварного золота?

      Или это кистень такой?

      Махнешь – улочка, отмахнешься – переулочек… боги, какая же чушь лезет в голову!

      На колени Матильде легли несколько бумажек разных цветов.

      Мария-Элена аккуратно взяла одну из них кончиками пальцев, развернула.

      – Та-ак…

      Свидетельство о браке. Между Марией Домашкиной и Германом Вагиным. Понятно, почему мамаша не стала менять фамилию, лучше уж Домашкина.

      М-да…

      Матильда Вагина…

      Замучаешься поправлять паразитов, чтобы ударение на первый слог ставили.

      «Так звали твоего отца?»

      «Да… Неужели это моя мать?»

      «Что это меняет? Даже если и так?»

      «Малена… да все меняет! Я себя просто грязной чувствую…»

      «Бывает. Держись, Мотя, я тебя в обиду не дам!»

      От подруги пришло ощущение тепла и благодарности, и Мария-Элена принялась копаться дальше.

      ИНН.

      Зеленая карточка – СНИЛС.

      И паспорт.

      Все на имя Марии Домашкиной. И из паспорта смотрит та же особь, иначе и не скажешь. Конечно, мордочка в паспорте молоденькая, но это – один и тот же человек, без сомнения! Круглое лицо, кудряшки… Матильда точно не в мать пошла. И это к лучшему.

      «Она ведь не старая, меня родила лет в двадцать…»

      «И так выглядит?»

      Малена ужасалась не зря. Это ж надо же! Чай, не Средние века, сейчас дамы в шестьдесят лучше выглядят, чем… эта!

      «У нее еще есть дети?»

      Малена ловко пролистнула паспорт дальше.

      Дети были.

      Семен Вагин и Лидия Вагина.

      – Почему мне дали фамилию матери, а Семену и Лидии – фамилию отца?

      Малена спрашивала с чисто научным интересом. Жизнь этой женщины была ей не слишком интересна, но надо же изучать врага? А что врага – девушки даже не сомневались. Женщина (воспринимать ЭТО матерью у Малены и Матильды одинаково не получалось) замешкалась ненадолго, но ответила.

      – Герочка настоял. С тобой… там мать крутила. С ней спорить было сложно, она говорила, что смеяться будут.

      «Бабушка…» – грустно вздохнула Мотя.

      Малена цыкнула на подругу – не время раскисать, на нас враг идет!

      – А потом, когда вы нас бросили и избавились от материнского диктата, вас ничего уже не сдерживало. Понятно…

      – Да… ты не ревнуй, я о тебе и вспоминала часто, и приехать хотела…

      Улыбка у Марии Домашкиной была сногсшибательной в буквальном смысле слова. Редкие зубы перемежались черными дырами. Матильду вновь замутило, и Малена поспешила отвлечь сестренку.

      «Я такое только в своем мире видела. Не в вашем».

      «У