Иннокентий едет в деревню. Кеша Захаренков

дыры.

      Еще вчера я замечал в доме мелькающие тени, чувствовал злые взгляды, слышал, как точатся зубы в надежде мне отомстить. А сегодня крысы рвутся в бой. Громоподобно бьют в барабаны, отдают приказ о наступлении.

      Не успев толком проснуться, я сел и схватил кастрюлю. Алюминиевую кастрюлю с ложкой внутри, что держал на тумбочке возле кровати. Свет на крыс давно не действовал, другое дело – звук.

      Надеясь, что животных отпугнет лязганье металла о металл, я заколотил по кастрюле ложкой. И, чем отчаяннее гремел посудой, тем быстрее приходил в себя. «Крысы не бьют в барабаны, – понял я. – В барабаны бьют люди».

      Я замер и прислушался. Стучали в дверь на крыльце. Колотили что есть мочи.

      Включил свет, нашарил ногами тапки. Стук прекратился.

      Вышел в сени и открыл дверь.

      На улице было темно, стрекотали сверчки.

      – Эй, – крикнул я. Но никто не отозвался.

      Я постоял на крыльце, вглядываясь в темноту, потом вернулся в дом и лег.

      Это была первая из семи ночей – недели, лишившей меня покоя.

      0.2. Семь ночей. Вторая ночь

      0.2.0. Мать-и-мачеха

      Я решил, что стук мне приснился, и забыл о ночном происшествии. Не придал ему значения, о чем потом долго раскаивался.

      Утром я навел порядок среди инструментов. Нашел ржавые вилы и топор. Вытащил из сарая велосипед. Отрегулировал седло, поправил цепь и прокатился по округе.

      С тех пор как я приехал, заметно потеплело. Снег еще лежал на земле, но по обочинам расплывшейся дороги, на склонах канав зацвела мать-и-мачеха.

      Деревня Шахматная была небольшая, домов сорок. Некоторые пустовали в ожидании майских праздников.

      – Скоро будут, – неодобрительно качала головой Анна Павловна. – Дачники эти. Садить будут.

      В соседнем, Солнечном, поселке дворов было больше. Я доехал до магазина и купил хлеб и рыбные консервы.

      – Что там с пивом? – заговорщицки спросил продавец.

      Я пожал плечами. Первый раз о пиве упомянула Анна Павловна, затем заговорил Кролик:

      – Попробуй, приятель, – суетился он. – Тебе это прямо очень нужно!

      Пиво было замечательное. Мягкое, с медовым вкусом и ароматом. Такой мед я ел в детстве. Когда дедушка был жив и разводил пчел.

      – Откуда оно? – спросил я.

      Кролик хитро подмигнул.

      – По вкусу похоже на персики, – сказал он. – Батя раньше привозил персики, из командировок. Вот вкус у них такой же, никогда не забуду.

      Продавец хлеба и рыбных консервов сверлил меня взглядом, но я действительно не знал, что там с пивом.

      – Ну-ну, – обиделся он. И я подумал: «А что там с пивом?»

      0.2.1. Бабушкин сапог

      Не успел я заснуть, как услышал громкий стук. Барабанили не только в дверь, но и в окна. Грохот стоял такой, что крыс было не слышно.

      Памятуя о прошлой ночи, свет я включать не стал. Влез в холодные тапки и подбежал к одному из окон. Осторожно отодвинул тюль. Ночь была безлунная, и, как я ни вглядывался в темноту, никого не увидел.

      Стук не прекращался, я занервничал. Заметался по дому в поисках оружия. Ни дедушкиного ружья, ни моего меча самурайского. Одни ржавые вилы, и то в сарае.

      Я вышел в сени, споткнулся о грязный бабушкин сапог.

      «Лучше, чем ничего», – подумал я.

      Взяв сапог в руки, почувствовал себя увереннее. Откинул крючок и резко распахнул дверь.

      Никого. За дверями опять никого не было.

      0.3. Семь ночей. Третья ночь

      0.3.0. Мои подозрения тонут в луже

      – Кролик!

      – Че? – он сидел на корточках возле мотоцикла и закручивал болт.

      Мотоцикл достался Кролику по наследству от отца. Единственная стоящая вещь, которую тот не пропил.

      – А дети у вас тут какие?

      – Дети? – переспросил Кролик. – Какие дети?

      – Ну, деревенские дети. Не болтаются они у вас… по чужим дворам?

      Кролик встал на ноги и вытер руки о грязную тряпку.

      – Пропало чего? – хитро улыбнулся он.

      Этого я не знал. Может, и пропало.

      – Кто-то под окнами ходит. По ночам.

      Я был уверен, что это розыгрыш, и выглядеть глупо не хотел. Может, это сам Кролик и ходит. Барабанит по моей двери, а потом смеется.

      – Может, дети? – предположил я. – Мальчишка соседский или еще кто?

      – Ленька-то? – удивился Кролик. Потом подумал и кивнул: – Может, и Ленька.

      Мы уставились на дом Анны Павловны.

      – Ну, припугни его, – Кролик потерял интерес к истории и опять опустился на корточки возле мотоцикла.

      – Припугну, – сказал я, но уверен не был. – Слушай, я тут давно хотел спросить.

      Кролик молчал.

      – Помнишь,