Игла в сердце. Инна Бачинская

она так не думает. То есть не прямо.

      – А как?

      – Она нашла в кровати сестры куклу-самоделку с булавками. Под матрацем. Булавок тринадцать.

      – Чертова дюжина! А что следствие?

      – Она нашла ее только сейчас. Со следствием, говорит, не хочет иметь дела, тем более оно закончено, толком не начавшись. Заключение, как я уже сказал, передозировка по неосторожности. Как я понимаю, следователь ей не понравился. Кроме того, ей неудобно соваться к нему с магией. А ко мне – в самый раз.

      – А эта девушка, свидетель… Она кто?

      – Она работала у них домработницей, ее уволили. Хозяйка обвинила ее в краже кольца. Ни сестра, ни муж в это не верят. У покойницы был сложный характер. Причем муж выплатил ей зарплату за полгода.

      – Щедро. То есть она оговорила домработницу? Зачем?

      – Хороший вопрос. У меня два ответа.

      – Хотела ее уволить, должно быть. А второй?

      – Чтобы унизить. Домработница… ее зовут Виктория – неглупая, не урод, учится в юридическом техникуме. Зависть, должно быть. Елена Федоровна говорит, причина – осознание собственной несостоятельности.

      – Однако! Не щадит она сестричку, – заметил Алик. – Похоже, не ладили.

      – Она реалист, кроме того, лет на пятнадцать старше. Если уж решилась прийти к частному детективу, то понимает, что врать без толку. Я же не полиция. И приличий соблюдать не надо. Ее сестра рано вышла замуж, так как хотела уйти из-под надзора родителей. Мужа не любила. А тот получил в руки семейный бизнес – и все в дамках. Не работала, не училась, подружки, тряпки… Стала пить, сбежала из диспансера – ее пытались лечить…

      – Сильно пила?

      – По бутылке красного в день. Это как, много или мало? Мужу по барабану, он безвылазно сидит в Зареченске, там у них мебельные цеха. Ночью смотрела сериалы, спала до полудня, принимала снотворное.

      – Почему она хотела, чтобы эту девушку уволили? Может, у нее роман с хозяином?

      – Не похоже вроде. А там – черт его знает. Я с ним еще не говорил. О хозяине она отзывается с симпатией. И еще… Поставь себя на ее место, Дрючин. Представь себе, что ты молодая привлекательная бедная девушка… – Шибаев ухмыльнулся. – Представил? Тебя оболгала и с позором выгнала твоя хозяйка, полное ничтожество. Что ты почувствуешь к ней?

      – Ну… ненависть, наверное.

      – Хорошо. А если я задам тебе вопрос: а скажите, Виктория, что вы думаете о вашей хозяйке? Что ты скажешь?

      – Что она сволочь, – ответил Алик.

      – Именно, Дрючин. А она отзывалась о хозяйке слишком сдержанно. Как-то это нетипично, я бы сказал, не по-женски. Правда, у нас знаток женщин ты, а не я.

      – Согласен. И что?

      – Или сильный характер, или презирает ту настолько, что не хочет опускаться до ее уровня. Или…

      – Или?…

      – Или роман с хозяином, ты сам сказал.

      – Тогда бы она сказала, что хозяйка не только сволочь, а еще много всяких интересных слов, уж поверь. Ревность – страшная штука, Ши-Бон, сам знаешь. А если все-таки роман… Ты считаешь,