Пока течет река. Диана Сеттерфилд

вдруг овладело его сознанием. Предоставленный самому себе – его родители и завсегдатаи трактира собрались у стола, – он слегка встряхнул куклу. Ее рука соскользнула с колена Джонатана и свободно закачалась над полом, как не должны качаться руки обыкновенной куклы. Он ощутил внутри себя что-то вроде мощной, стремительно растущей приливной волны.

      – Это настоящая девочка.

      Над полумертвым незнакомцем продолжался спор, и никто не услышал Джонатана.

      Он повторил, на сей раз громче:

      – Это настоящая девочка!

      Спорщики обернулись на голос Джонатана.

      – Но она не просыпается, – добавил он.

      Джонатан приподнял маленькое тело в мокрой одежде, чтобы другим было лучше видно.

      Они подошли и окружили Джонатана. Дюжина пар глаз уставилась на девочку.

      Ее кожа тускло мерцала, как вода пасмурным днем. Складки хлопчатобумажной рубашки облепили ее ноги, а голова повернулась и склонилась под углом, какой не мог быть предусмотрен ни одним кукольником. Она была не куклой, а настоящей девочкой, о чем никто из них не догадался, хотя теперь это казалось очевидным. Какой же мастер станет вкладывать массу труда в создание столь совершенной куклы, чтобы затем нарядить ее в простенькое платье под стать бродяжкам и нищенкам? Кому взбредет в голову придать кукольному лицу такой жутковатый, безжизненный цвет? Какой творец, помимо самого Господа, способен создать эту линию скул, эту ножку с пятью очень разными, детально проработанными пальцами. Разумеется, это была маленькая девочка! И как получилось, что они не заметили этого сразу?

      В комнате, всегда полной речей и споров, теперь стояла тишина. Отцы вспоминали своих отпрысков и мысленно клялись впредь относиться к ним только с любовью, и никак иначе. Пожилые мужчины, не имевшие детей, горько сокрушались по этому поводу, а бездетные молодые люди всем сердцем жаждали когда-нибудь побаюкать на руках собственных малышей.

      Наконец это молчание было нарушено.

      – Боже правый!

      – Она мертва, бедная крошка.

      – Утонула!

      – Положи перо ей на губы, мама!

      – Ох, Джонатан, для нее это слишком поздно.

      – Но с мужчиной это получилось!

      – Нет, сынок, он дышал и до этого. Просто перышко показало нам, что в нем еще осталась жизнь.

      – Может, она остается и в ней!

      – Увы, эта бедняжка скончалась, по ней сразу видно. Она не дышит, да и цвет лица – взгляни на ее кожу. Кто отнесет несчастное дитя в длинную комнату? Сделай это, Хиггс.

      – Но там сейчас холодно, – запротестовал Джонатан.

      Мать погладила его по плечу:

      – Ей это не навредит. Сейчас она уже не с нами. А в тех местах, куда она отправилась, холодов не бывает.

      – Позволь мне самому ее нести.

      – Ты понесешь фонарь и откроешь дверь для мистера Хиггса. Она тяжеловата для тебя, мой милый.

      Дюжий гравийщик взял девочку из слабеющих рук Джонатана и поднял ее с такой легкостью,