Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

полотна испанцев семнадцатого века), капюшон полностью скрывал волосы и плотно прилегал к подбородку. Тонкое легкое покрывало спадало на спину. Если что-то и оживляло мрачный облик монахини, то это были свисающие с пояса четки и маленький нагрудный крест.

      Легким наклоном головы она предложила Дженнифер присесть на единственный стул. Сама она при этом оставалась все там же, у двери.

      Дженнифер села. Странно, но необъяснимое ощущение тревоги не покидало ее. Сейчас, когда Дженнифер очутилась лицом к лицу с одной из обитательниц монастыря, которая спокойно стояла в своем средневековом наряде на фоне аскетической простоты бедных стен и выскобленного соснового пола, все прежние глупые страхи и волнения, казалось бы, должны были покинуть девушку. Но отчего-то – и правда, отчего? – облик монахини в черном не успокоил, а, наоборот, обострил чувство тревоги, не покидавшее ее в эти минуты.

      Рука испанки вынырнула из складок рукава и прикоснулась к нагрудному кресту, повергнув Дженнифер в глубокое изумление: на тонкой белой руке сверкнул перстень с массивным аметистом, его мягкий женственный свет резко выделялся на черной ткани платья. Словно завороженная, девушка, не отрывая взгляда, следила за движениями руки, тут же отметив про себя, что и накидка, и платье приглушенно поблескивают волнами дорогого шелка. Покрывало тоже было шелковое и тонкое, как батист.

      И этот крест с рубинами, который трогают длинные пальцы… Строгое сияние рубина перекликалось с нежными оттенками аметиста. Эта роскошь была какой-то безрадостной, а на фоне строгих голых стен казалась даже отталкивающей.

      – Так чем могу служить? – произнес невозмутимый четкий голос.

      Дженнифер тут же решительно отбросила свои мимолетные и, учитывая нервозное состояние, возможно, субъективные впечатления и без промедления перешла к делу:

      – Моя фамилия Силвер. Насколько мне известно, моя кузина, мадам Ламартин, живет в вашем монастыре…

      Она умолкла, сама не вполне понимая почему. Выражение смотревших на нее черных глаз не изменилось, лишь рубин на груди женщины полыхнул и погас. Но испанка ничего не сказала. Дженнифер спохватилась и немного торопливо стала объяснять:

      – В письмах она просила меня навестить ее. Как она и советовала, я сняла на две недели комнату в Гаварни. Я приехала сегодня утром и поднялась сюда в надежде поскорей увидеться с ней. Это возможно или я пришла не вовремя?

      Она выжидательно замолчала.

      Испанка не торопилась с ответом. Помедлив, она переспросила:

      – Вы кузина мадам Ламартин?

      – Да.

      – Она говорила, что вы можете приехать и встретиться с нею здесь?

      – Да, – ответила Дженнифер, пытаясь скрыть свое нетерпение.

      – Но вы англичанка?

      – Так же как и она. Она вышла замуж за француза, и ее мать была француженкой, но сама она англичанка.

      – Но… – начала было женщина и остановилась.

      Тяжелые