Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

мысли, и ей вдруг стало стыдно за себя и больно за него. Но из боли родилось нечто невообразимо большее, то, что единым махом уничтожило ту глупую невинность, которой она отгораживалась от него. Это было начало новой жизни… Она увидела все новыми, повзрослевшими глазами. Предательство совершила именно она, в их «проигрыше» есть и ее вина. Она позволила себе увлечься странной игрой, сместив все ценности. Теперь все это казалось чуждым и никчемным. Полушутливые, полусерьезные отказы Стивена от роли «героя» имели на самом деле очень глубокие корни: как все интеллигентные и воспитанные люди, он чувствовал отвращение к насилию в любых его проявлениях. В его представлении это был бич современного мира, и он стоически боролся против него. Умный, чуткий, добрый… И как бы эти рекламные, лоснящиеся супермены ни гордились своей мускулатурой, именно Стивен был настоящим мужчиной, способным думать своей головой и воспринимающим жизнь не только moyen sensuel[27].

      Он отказался от такого рода геройства. И правда была на его стороне. А она, точно заколдованная средневековой магией, увидела в его поведении проявление слабости. Все было наоборот – теперь она поняла это. Книжный герой не может жить настоящей жизнью, он прокладывает свой путь через десятки победоносных глав, расточая сладострастные поцелуи, и сходит со сцены, к всеобщему удовольствию. А их история далеко не закончена, и пора уже начаться новой главе. Англия, Оксфорд, «Вишневый уют»… она и Стивен… И Дженнифер наконец со всей ясностью и определенностью осознала, что именно должна содержать следующая глава.

      Но сначала ей надо вернуть его. К началу новой жизни.

      – Стивен, милый. Не думай больше об этом. Пожалуйста.

      Он не реагировал, и Дженни нежно коснулась его руки:

      – Стивен.

      Он смотрел в сторону.

      – Я проиграл твою игру, Дженни.

      – Не говори так! – взволнованно воскликнула она. – Это несправедливо! Не хочу даже слышать об этом!

      – Это правда.

      Она горячо настаивала на своем:

      – Нет, неправда! Никакого проигрыша! Если бы я послушала тебя и осталась в монастыре, все могло бы выйти по-другому. И вообще, вы с ним в разных весовых категориях, да еще у тебя ушиблено плечо и…

      – И что?

      – У тебя же больная нога…

      Последнее слово она произнесла еле слышно и умолкла совсем. Потом он услышал тихий полузадушенный всхлип и наконец осмелился взглянуть на нее. Она плакала. Слезы дрожали на ресницах и катились по щекам. Сердце Стивена учащенно забилось, но он не пошевелился.

      – Дженни, о боже, Дженни, не надо. Мне так жаль, что Джиллиан…

      Она перебила его:

      – При чем тут Джиллиан? Я так переживала за тебя. Эта ужасная драка! Никогда больше… Только не ты…

      – Дженни, дорогая моя… – сказал он взволнованно.

      Она прижалась к нему, он обнял ее и с мягкой нежностью поцеловал ее мокрые от слез глаза, губы…

      – Дженни, моя милая Дженни. Любовь моя.

      Над ними в вышине качались сосны, темные ветви

27

Чувственным способом (фр.).