Все еще мертв. Фальшивые намерения. Рональд Нокс

и в тех скучных и ничем непривлекательных изданиях, которые заставляют гостя недоуменно хмурить брови: «А это-то ему зачем понадобилось?» Трудно составить представление о молодом человеке по такой, например, библиотечке: «Алгебра» Холла и Найта, «Statuta et decreta, Universitatis Oxoniensis»[3], «Письма Плиния» (избранное), «Месть косолапого», «Арабские ночи» Дюлака, «Улица ангела», «Колеса», «Трое в лодке, не считая собаки», «Как выращивать кроликов», проповеди Уолшэма Хау на тему конфирмации, «Тайны Вселенной». Только одна книга привлекла внимание Бридона, поскольку лежала на столе, и Колин, очевидно, читал ее перед отъездом. Это были стихи Стивенсона. На полях он увидел пометки, сделанные карандашом: строки, которые понравились больше всего или вызвали желание закрепить их в памяти. Сам карандаш лежал между двух страниц, раскрытых на небольшой поэме, написанной в духе «Скитальца Уилли». Она вполне подходила человеку, уезжавшему из родных мест:

      И теперь средь вересков ветхою руиной

      Он стоит, заброшенный, обомшелый дом.

      Позаброшен дом наш, пуст он и покинут

      Смелыми и верными, выросшими в нем.

      Эти строки словно намекали на упадок, который грозил Дорну при нынешних владельцах. Само поместье вполне могло послужить образцом для другой строки: «Над болотом светит в доме теплый огонек». А в последнем четверостишии звучали воистину трагические нотки:

      Сияет солнце так же, как сияло в детстве,

      Волшебно ярок сад, приветлив милый дом.

      Струится щебет птиц, и дверь открыта настежь…

      Вот только не бывать мне больше в доме том.

      Были, впрочем, и другие строчки, не отмеченные карандашом, но не менее знаменательные:

      Я помню старый дом, что подлинно был домом,

      Где много добрых лиц и детской беготни…

      Может, что-то в душе Колина откликалось на эти чувства?

      Конечно, все это были довольно банальные заметки, однако они давали представление о впечатлениях молодого шотландца, который втайне от всех хранил любовь к болотным пустошам и вересковым чащам.

      Хоть перед смертью повидать тот дивный уголок,

      Услышать эхо меж холмов, куда так путь далек… –

      восклицает напоследок странник. И потом:

      Стих для могильного камня готов:

      “Здесь он обрел покой.

      Охотник, спустился с зеленых холмов,

      Моряк, вернулся домой”.

      Бридон неторопливо полистал книгу, насвистывая себе под нос, потом посмотрел письма, но не обнаружил ничего примечательного. Одно из них, совершенно пустое и незначительное, он прихватил с собой: на нем был адрес оксфордского друга, который ехал с Колином в машине в день аварии. Вероятно, позднее ему придется связаться с ним. После этого Бридону осталось только вернуть на место чехлы, выключить свет и пуститься в обратный путь в поисках библиотеки.

      Глава 10. Без разума и тела

      На следующее утро у Бридона

3

«Устав и правила Оксфордского университета» (лат.).