В нужное время. Даниэла Стил

и вся жизнь отца. Алекс казалось, что она выходит из теплого материнского чрева в мир, чуждый и непостижимый, полный незнакомцев. Каково ей придется в монастыре? А если она там не приживется, что тогда? Алекс знала, что с ее деньгами сможет устроиться в любую школу-интернат, но все они представлялись ей одинаково непривлекательными. Везде жизнь по режиму, повсюду шумная толпа сверстников и невозможность побыть одной… Нет, лучше монастырь!

      Билл обещал приехать за ней в воскресенье и отвезти ее вместе с вещами на новое место жительства. Одежду отца Елена отдаст в благотворительную организацию, остальное вывезут на склад. А дом сдадут. И долго-долго – восемь лет, до окончания школы и колледжа – Алекс не сможет сюда вернуться. В воскресенье в монастыре Святого Доминика начнется новая глава ее жизни. Сколько она там пробудет? Несколько месяцев, год, пару лет? Что произойдет с ней дальше? Этого Алекс и предположить не могла. Жизнью ее теперь правил случай, и она чувствовала себя корабликом, несущимся по бурному морю без руля и ветрил.

      В воскресенье Алекс вместе с Еленой ждала в гостиной, когда за ней приедет Билл. Они собрали вещи: шесть чемоданов с одеждой и личными вещами, двенадцать коробок с книгами, пишущую машинку и ночник с голубыми ягнятами, стоявший в спальне Алекс. Папа рассказывал: ягнята голубые, как и все остальное в детской, потому что они с мамой думали, будто родится мальчик, но родилась девочка, и как же он этому рад! Всю жизнь Алекс засыпала, глядя на абажур с резвящимися ягнятами, и не представляла, как расстанется с ним. Взяла она с собой и любимые книги из серии про Нэнси Дрю, и несколько «взрослых» детективов и триллеров, тех, что особенно ее вдохновляли, и любимые книги отца, и толстую папку со своими рассказами. И подушку, и свитер отца, еще хранивший его запах. Остальное должно было отправиться на склад.

      Накануне зашли попрощаться Пэтти с детьми: много было пролито слез и произнесено трогательных слов. «Хорошо бы монахини полюбили тебя!» – говорила соседка, обнимая Алекс. Она рассказала, что хотела бы взять Алекс к себе, но дома у них совсем нет места, кроватей едва хватает на четверых детей, да и муж ее не намерен брать на себя ответственность за еще одного ребенка.

      В воскресенье Елена начала лить слезы задолго до приезда Билла: оплакивала и Эрика, на которого проработала пятнадцать лет, и сироту Алекс, и себя – ведь теперь ей придется искать новую работу, и неизвестно, какими людьми окажутся новые хозяева! Алекс бросилась ей в объятия, и они зарыдали вместе. На прощание Елена торопливо сунула ей в руку образок своей святой – на счастье.

      Прощание было трогательным: у Билла, невольного свидетеля этой сцены, тоже выступили на глазах слезы. Он чувствовал себя палачом, едва ли не силой увозящим несчастную девочку из родного дома. Но что оставалось? Чемоданы и коробки загрузили к нему в багажник и на заднее сиденье, Алекс села на переднее сиденье, прижимая к груди ночник. По щекам ее текли слезы. За всю дорогу до монастыря она не произнесла ни слова.

      Еще в пятницу Билл