Короткое, как вздох, прощай…. Джасур Исхаков

слово «Кашгарка».

      Я хотел сказать, что «Кашгарка» – это всего лишь песня, которую я написал для одного своего фильма, а сам я жил на Балыкчинской, недалеко от зоопарка и парка Тельмана. Просто на Кашгарке жила моя первая любовь. А если проще, девочка, которая мне нравилась. Но я снова малодушно промолчал и остался сидеть в кожаном кресле, попивая принесенный секретаршей кофе.

      – Понимаешь, зритель совсем не тот, каким ты его себе представляешь. Ему сейчас нужна развлекаловка, хохмы, простенький сюжетец, голые попки… – покуривая, продолжал главный. – Театр практически на хозрасчете. Поставил я тут недавно Чехова: сыграли три спектакля, и зритель перестал ходить на него… А деньги-то истрачены! Кстати, знаешь, другие мои спектакли, почти все, идут с аншлагами. Как ни повернись, старик, бабки решают всё!

      Конечно, это был уже серьезный довод. Бабки, деньги, мани, лава, баксы и баксюты, «зеленые» и «деревянные», тугрики и сумы, золотые динары и медные гроши заняли в нашем обиходном словаре и жизни значительное место. Без них – ни шагу. «К сожалению», – мысленно вздохнул я.

      Тут, конечно, вмешался Асик.

      – Ладно тебе лукавить! Как будто ты не любишь хрустящего шелеста стодолларовой зеленой бумажки!

      Я снова грустно вздохнул. И Асик, и главный были правы. Не факт, что на спектакль по моей не очень веселой пьесе мощной волной пошёл бы зритель, толкаясь у касс, теряя пуговицы. Режиссер понял, что я понимаю его сомнения, и могу простить ему его безмолвный отказ. Он улыбался, рассказывал анекдоты, и я в ответ тоже, как чудак на букву «м», рассказывал что-то и глупо улыбался в ответ. Как водится, он пригласил меня на свой новый спектакль, деловито порывшись на столе в поисках контрамарки.

      – Итальянская штучка! Обхохочешься!

      Я обещал прийти. Потом засунул пьесу в сумку. Мы мило распрощались, и я вышел из кабинета.

      В коридоре столкнулся со знакомым актёром. Всегда и всем он демонстрировал свой темперамент, это вошло в его плоть. И хоть мы были знакомы с ним довольно средненько, он завопил, сжимая меня в жарких объятиях:

      – Сто лет! Как жизнь, старик, как здоровье? Говорят, запускаешься? Смотри не забудь про друзей! В картотеке «Узбекфильма» есть моя анкетка!

      По ходу он рассказал мне анекдот, который я только что слышал в кабинете главного. Но промолчал и терпеливо дослушал до конца. «…разве это актер? Это говно, а не актёр! – сказал апостол Петр».

      Пока он рассказывал мне анекдот, Асик только хмыкал.

      – Вот-вот, радуешься, что тебя лично знают артисты! А они и не подозревают, что ты в сером списке и ещё долго тебе не дадут снять и документальную вампуку!

      Мы распрощались, и я пошел к выходу. На ступеньках театра Асик злорадно спросил:

      – Ну что, выкусил?

      Я разозлился:

      – Послушай, Асик, оглянись вокруг, посмотри, как хорошо! Что же ты всё ворчишь и ворчишь?

      На самом деле, стояла классная погода. После дождя город был чист и уютен. Девушки уже сняли чулки и колготки, и это ещё больше украсило