Хранитель. Игры не для нас. Михаил Павлович Рожков

нул ноги от налипшего на них снега, кинул шапку в спальник, расстегнул ворот куртки и воткнул передачу. Машина медленно тронулась, слегка шлифанув колёсами снежную кашу. Салон немного прогрелся, тихо работала магнитола. Вдруг с пассажирского кресла раздался голос:

      – Куда едем?

      – Тьфу ты, господи, напугал, – выругался Фёдор. – Всё никак к тебе не привыкну. Ты что, теперь со мной постоянно ездить будешь?

      – Какое-то время, – тихо вздохнув, ответило существо.

      Было оно небольшого роста, сантиметров девяносто, одето в детскую курточку, штанишки и ботинки. Лицо его было человеческих пропорций, с большими, даже очень большими выразительными глазами, приплюснутым носом, как у поросёнка, и слегка заострёнными кончиками ушей. Но главное, что отличало его от человека, – это фиолетовый цвет кожи.

      – Так куда едем-то? – вновь спросило существо.

      – На загрузку, – коротко ответил водитель. Он приоткрыл окно, достал из пачки сигарету и прикурил от бензиновой зажигалки. Кабина наполнилась едким сигаретным дымом.

      – Фёдор, когда ты бросишь курить? Это же вредно, – закашлявшись, сказало существо.

      – Слушай, как там тебя зовут, всё время забываю?

      – Зельт.

      – Так вот, недоросток, сейчас выкину тебя из машины, и пойдёшь пешком по снегу на все четыре стороны. Ты что, жена мне – нотации читать?

      – Во-первых, Федя, я о твоём здоровье забочусь. А во-вторых, от меня так просто не избавишься, ты же знаешь.

      – Слушай, – задумчиво произнёс Степанов, – а если тебя поджечь? А?

      – Мне будет больно, – ответил Зельт.

      – Так давай я тебя подожгу?

      – Почему ты мне всё время хочешь причинить боль? – удивлённо спросил фиолетовый.

      – Да надоел ты мне. Вот привязался-то. И чего ты со мной таскаешься?

      – Я тоже не в восторге, но это от меня не зависит.

      Следующие пять километров они ехали молча, Фёдор рулил, а Зельт сидел и с любопытством смотрел в окно на проносящиеся мимо пейзажи.

      – Ты аккуратней там, – произнёс водитель, – вдруг кто заметит.

      – Всё-таки ты обо мне беспокоишься, – повернув фиолетовую голову в сторону водителя, произнесло существо.

      – Ага, губу раскатал. Просто мне неприятности не нужны. Мало ли кто заметит и бог весть чего подумает.

      – А что значит «губу раскатал»? – спросил Зельт.

      – Я тебе что, филолог – каждое слово объяснять? Вон прицепись к какому-нибудь грамотею и мучай его вопросами.

      – Почему ты такой злой, Федя? – спросило, смешно выпучив глаза, существо.

      – А с чего мне быть добрым? – повернувшись к нему, спросил Степанов. – Жить и так тяжело, до пенсии ещё двенадцать лет баранку крутить вместо семи, а тут ты ещё как снег на голову. Вот если бы ты мне денег дал, тогда был бы другой разговор.

      – А зачем тебе деньги, Фёдор Михайлович? – наивно спросило существо.

      – Вот чудной ты, басурманин, сразу видно, не человек. Деньги – это всё! Да что я тебе объясняю, – махнул рукой водитель.

      – А разве у тебя нет денег? – спросил фиолетовый.

      – Есть, но не так много, как хотелось бы.

      – А если бы у тебя было много денег, ты был бы счастлив?

      – А отчего же нет-то? – ухмыльнулся Фёдор.

      – А добрее был бы?

      – Конечно.

      – Ох, сомневаюсь я, Федя, сомневаюсь, – произнёс Зельт, разглядывая свои коленки.

      – А ты сначала дай денег, а потом сомневайся, – зло произнёс Степанов. – Я, кстати, спросить хотел – ты у какого ребёнка одежду умыкнул, моралист ты наш?

      – Не умыкивал я не у кого. Это штатное обмундирование.

      – Смешное.

      – Я рад, что вызвал у тебя положительные эмоциональные чувства.

      – Да помолчи ты, – перебил его Фёдор. – Прячься давай, к базе подъезжаем.

      Зельт неловко перелез в спальник, задвинул за собой шторки и притих. Тягач въехал на территорию базы. Водитель заглушил двигатель и крикнул существу:

      – Сиди тихо, я пойду документы оформлю.

      Снег тихо начал падать с неба, накрывая тонким слоем кабину и тая на ещё теплом лобовом стекле. Салон потихоньку остывал, и Зельт, чтобы не замерзнуть, укрылся одеялом. Через пятнадцать минут Фёдор вернулся. Он ловко запрыгнул в кабину, отряхнул ноги от снега, захлопнул дверь и, заведя двигатель, спросил:

      – Эй, чудище, ты жив там? Не замёрз?

      – Немного.

      – Сейчас печку включу, потерпи.

      Водитель крутанул регулятор печки и тронулся к складам.

      – А всё-таки тебе меня жалко, – произнёс фиолетовый, почувствовав поток горячего воздуха.

      – Да иди ты, – отмахнулся от него Фёдор, выворачивая руль. Фура медленно начала сдавать задом в сторону пандуса склада. Водитель, внимательно глядя в зеркала, ловко подогнал