Лагерь обреченных. Геннадий Сорокин

павших на полях сражений с гитлеровской Германией.

      В полдень Мирошниченко двинулся через площадь с факелом. «Пионер» на тумбе вскинул горн. Два комсомольца с зажженными факелами встретились с первым секретарем райкома партии в двух шагах от памятника. Антон Антонович зажег от их факелов свой факел, подошел к постаменту и без осечек и эксцессов зажег Вечный огонь. Над площадью зазвучал гимн СССР. Я пошел перекусить, пока было время.

      В три часа дня меня вызвал к себе Гордеев.

      – До какого часа они будут там праздновать? – спросил он, имея в виду ветеранов в ДК.

      – Иногородние должны сейчас уехать. В 16.00 за столы сядут наши ветераны. По сценарию торжественный обед должен закончиться в 18.00, но если старички засидятся за столом, то им дадут еще час времени. На 19 часов запланирована уборка зала…

      У Гордеева на столе зазвонил телефон. Он, поморщившись как от приступа изжоги, поднял трубку:

      – Что случилось? Драка? Прямо в ДК? Мать его, только этого нам не хватало!

      Гордеев с раздражением бросил трубку, нажал интерком связи с дежурной частью:

      – Вышли один экипаж охраны к ДК и вызови ко мне замполита и Казачкова.

      – Ветераны подрались? – спросил я.

      – Иди в ДК и реши все вопросы на месте! – приказал Гордеев.

      Тяжело вздохнув, я поднялся с места. Не дело это – инспектору уголовного розыска разбором драк заниматься! Для этого целая служба участковых инспекторов милиции есть.

      – Андрей, – видя мое недовольство, сказал Гордеев, – ты у меня самый молодой офицер, но чуть ли не самый опытный. Ты – мой резерв на случай непредвиденных ситуаций. Иди в ДК и вернись ко мне с рапортом, что все проблемы улажены. Если там случилось что-то серьезное, запрашивай помощь.

      Я пошел к двери.

      – Андрей Николаевич! – громко и весело сказал мне вслед начальник РОВД. – Партия и советское правительство с надеждой смотрят на тебя! Комсомол на тебя смотрит. Я на тебя смотрю…

      Кто еще смотрит на меня, я не дослушал – вышел за дверь.

      На первом этаже ДК было немноголюдно. Двое участковых инспекторов милиции разогнали всех ненужных людей: кого – на улицу, кого – на второй этаж, кого – на цокольный. Увидев меня, один из участковых подошел с докладом.

      – Некто Сыч, иногородний ветеран, оскорбил нашего старика по фамилии Трушкин и получил от него в нос. Трушкин нами задержан и сейчас сидит в служебном помещении на цокольном этаже. Сычу врач оказывает первую помощь.

      – Из-за чего возникла драка? – спросил я.

      – Да какая там драка! Слово за слово, повздорили. Трушкин ему двинул по носу, и их тут же разняли.

      – И все-таки? Люди в таком возрасте ни с того ни с сего кулаками не машут.

      – Причиной ссоры стал давний конфликт между «нашими» и «вашими». Сыч – ваш, а Николай Анисимович – наш, вот они и повздорили.

      Я обернулся. За моей спиной стоял Паксеев, председатель Верх-Иланского совета ветеранов.

      – «Наши»