Осень Средневековья. Йохан Хёйзинга

наперсными накидками и платками?»]

      В ношении платка или предмета одежды возлюбленной дамы, еще сохранявших аромат ее волос или тела, эротический элемент рыцарского турнира выявляется столь непосредственно, как только возможно. Возбужденные поединком, дамы дарят рыцарям одну вещь за другой: по окончании турнира они сидят без рукавов и босые[333]. В сказании О трех рыцарях и рубашке, относящемся ко второй половине XIII в., мотив этот разработан ярко и выразительно[334]. Дама, супруг которой не склонен принимать участия в турнире – будучи при этом, однако, человеком великодушным и щедрым, – посылает трем рыцарям, избравшим ее дамою сердца, свою рубашку, дабы на турнире, устраиваемом ее мужем, один из них надел ее вместо доспехов или какого-либо иного покрова, не считая лишь шлема и поножей. Первый и второй рыцари сего устрашаются. Третий же, из всех самый бедный, берет в руки эту рубашку и ночью страстно ее целует. На турнир является он в рубашке дамы, как бы в боевом одеянии, и вовсе без панциря: в схватке рыцарь тяжело ранен, рубашка изодрана и покрыта кровью. Все видят его выдающуюся отвагу, и ему присуждается приз; дама отдает ему свое сердце. И тогда влюбленный требует вознаграждения. Он отсылает даме окровавленную рубашку, чтобы на празднестве, которым должен был завершиться турнир, та накинула ее поверх своего платья. Дама с нежностью прижимает ее к груди и, набросив на себя это кровавое одеяние, появляется перед всеми; большинство порицает ее, супруг ее пребывает в смущении, рассказчик же вопрошает: кто из влюбленных содеял большее для другого?

      Именно принадлежностью к сфере страсти, где турнир только и приобретает свое значение, объясняется та решимость, с которой Церковь давно уже вела борьбу с этим обычаем. О том, что турниры и впрямь давали повод к нарушению супружеской верности, привлекая всеобщее внимание к подобным случаям, свидетельствует, например, рассказывающий о турнире 1389 г. монах из Сен-Дени, на которого затем ссылается Жан Жювеналь дез Урсен[335]. Церковное право давно уже запрещало турниры: возникшие первоначально как военные упражнения, возглашало оно, турниры вследствие разного рода злоупотреблений сделались нестерпимыми[336]. Короли выступали с запретами. Моралисты порицали турниры[337]. Петрарка педантично вопрошает: где написано, что Цицерон и Сципион поддерживали турниры? Парижский горожанин лишь пожимает плечами: «рrindrent par ne sçay quelle folle entreprinse champ de bataille»[338] [ «из-за неведомо каких глупых затей вступают на поле брани»], – говорит он об одном из самых знаменитых турниров.

      Аристократия же всё касающееся турниров и рыцарских состязаний принимает как нечто в высшей степени важное, не могущее идти ни в какое сравнение с нынешними спортивными соревнованиями. Издавна существовал обычай на месте знаменитого поединка устанавливать памятный камень. Адам Бременский знает об одном из них, на границе Гольштинии и Вагрии, где однажды немецкий воин сразил воина венедов[339] [340]. В XV в. все еще воздвигали подобные памятники в ознаменование славных рыцарских поединков. У Сент-Омера la Croix Pélerine [Крест Пилигримов] ставят в память о схватке Обурдена, внебрачного сына Сен-Поля, с испанским рыцарем во время знаменитой битвы Pas d’armes[341] de la Pélerine [Поединок

333

Perseforest // Quatrebarbes, Œuvres du roi René. Н, p. XCIV.

334

Jacques de Baisieux. Des trois chevaliers et del chainse / Ed. Scheler, Trouvères belges. 1876. I, p. 162.

335

Religieux de S. Denis. I, p. 594 ff.; Juvenal des Ursins, p. 379.

336

Между прочим, запрещались Латеранским собором в 1215 г. и вновь Папой Николаем III в 1279 г. См.: Raynaldus. Annales ecclesiastici. III (Baronius XXII). 1279. XVI–XX; Dionysii Cartusiani Opera. T. XXXVI, p. 206. Смертельно раненные на турнирах полностью лишались помощи Церкви. Церковь явно ощущала языческие истоки турниров.

337

Deschamps. I, p. 222, № 108; p. 223, № 109.

338

Journal d’un bourgeois, p. 59, 56.

339

Adami Bremensis Gesta Hammaburg. eccl. pontificum. Lib. II. Cap. 1.

340

Венеды – идущее от античных писателей название славянских племен, живших в Западной Прибалтике: лютичей, бодричей, поморян и др.

341

Pas d’armes, строго говоря, не просто поединок, а определенный тип такового: схватка за право проехать к определенному месту или через определенное место или по определенной дороге. В качестве этих мест выступает обычно перекресток, придорожный крест, источник, дерево – то есть как-то отмеченная (в своих истоках – мифологически отмеченная) точка пространства.