Мечта для нас. Тилли Коул

ударные ритмы, льющиеся из моего ноутбука, пробивается пение птиц.

      Я опять вел себя как полный моральный урод, в смысле, еще хуже, чем обычно. Рядом с Бонни я не мог сдержаться.

      Она устало потерла глаза.

      – Кромвель. Нам нужно принять решение, окей? Необязательно делать это с радостью, но мы же можем работать вместе. Так поступают и поступали многие музыканты, и они создавали хорошую музыку. – Она отхлебнула кофе. – Мне нравится идея смены времен года, это позволит нам задействовать больше инструментов и темпов.

      – Ладно, – фыркнул я.

      Тут вернулся Сэм и снова наполнил мою кружку.

      Бонни откинулась на спинку и сделала еще глоток, глядя на меня поверх кружки.

      – Любуешься? – Я насмешливо ухмыльнулся.

      Она пропустила издевку мимо ушей.

      – Льюис сказал, в Лондоне ты был первым в классе.

      Я замер, чувствуя, как напряглось все тело.

      – Хорошо бы кто-то посоветовал Льюису попридержать свой гребаный язык.

      – Можешь сам это сделать, если так хочется. – Она подперла рукой подбородок. – Слушай, а как ты сюда приехал? У тебя есть виза?

      – Двойное гражданство. Я родился здесь, в Чарльстоне.

      – Так ты американец? – потрясенно спросила она. – Не знала.

      – Нет, я британец.

      Девушка разочарованно фыркнула.

      – Ты же понял, о чем я. Ты здесь родился?

      – И меня увезли в Англию в возрасте семи недель. С тех пор я сюда не возвращался. Так что я такой же американец, как старушка Лиз.

      – Кто?

      – Королева.

      Бонни даже не улыбнулась.

      – Выходит, твои родители – уроженцы Южной Каролины?

      – Только мама.

      – А папа?

      – Может, хватит расспросов? – рявкнул я. Мне совершенно не хотелось обсуждать свою семью. Я указал на лежавшую перед Бонни открытую тетрадь. – Времена года. Много инструментов, смена темпов. Вероятно, из всего этого получится то еще дерьмо, но ничего другого у нас нет. Мы закончили.

      Бонни отшатнулась, ее рот приоткрылся, глаза округлились. При виде ее побледневшего лица меня кольнуло чувство вины, но я привычно подавил эмоции. В последнее время я в этом преуспел.

      – Ладно, как хочешь, Кромвель, – сказала она. Похоже, взяла себя в руки. – Дальше я справлюсь сама.

      Я встал и бросил на стол свои десять долларов. Мой стул жалобно скрипнул от резкого движения, и вся кофейня уставилась на нас. Не дожидаясь, пока Бонни предложит отвезти меня домой, я поспешил уйти.

      Переулок вывел меня прямо к парку, за которым находилась территория университета. Меня трясло. Вытащив из кармана сигареты, я закурил, не обращая внимания на осуждающие взгляды проходивших мимо мамаш с детьми. Когда я вышел на большую лужайку, то успел выкурить уже три сигареты. Я сел под деревом, прислонился спиной к стволу и стал наблюдать за парнем, который занимался чем-то вроде тайцзи.

      Он неплохо смотрелся бы на открытке.

      Я поглядел на солнце. Ветра не было, в ветвях у меня над головой чирикали птицы, и я невольно рассмеялся