Только ты одна. Евгения Перова

он терпеть ее не может.

      Услышав вопрос Леры, муж вдруг вспыхнул:

      – А что тебя так удивляет? Почему я не могу пойти в театр?

      – Но ты же…

      – Что – я же?

      – Почему ты меня не взял? Я бы с удовольствием…

      – Тебя?

      Лера похолодела – муж смотрел на нее чуть ли не с ненавистью. Он рванул галстук с шеи и отшвырнул:

      – Да ты посмотри на себя! В кого ты превратилась? С тобой же стыдно в люди выйти!

      – Юр, что ты говоришь такое?

      Лера взялась за горло – вдруг стало трудно дышать. Она уже давно не была той хрупкой малышкой, которая когда-то так понравилась Юрке, – к сорока годам сильно поправилась и никак не могла сбросить вес. Да и не такая уж она и толстая, всего-то семьдесят килограмм! Ну хорошо, семьдесят пять. Конечно, для ее роста – метр шестьдесят – это много, но Лера ничего не могла с этим поделать, как ни старалась. Ела очень мало, но никак не худела. И Юра все это прекрасно знал.

      – Что ты на меня уставилась? Ты в зеркало посмотри. Просто жаба какая-то!

      Но Лера смотрела на мужа: высокий, стройный, красивый, он выглядел гораздо моложе своих сорока пяти. И сам хорош, и костюм у него просто шикарный. Лера представила себя: маленькая, толстенькая, ноги буквой «икс», на голове невразумительные лохмы. Конечно, он прав. Ей хотелось плакать, но она улыбнулась и сказала:

      – Ну ладно, расскажи хоть, как оно было. Тебе понравилось?

      – Да не буду я ничего рассказывать. Что ты пристала? Я устал. И жрать хочу!

      – Что ты орешь? Сейчас подам.

      Он никогда не поправлялся. Все сгорало, как в печке. И Лера испытывала неимоверные страдания, готовя бесконечные котлеты, рулеты, запеканки и солянки. Сама она питалась обезжиренными йогуртами и салатными листиками. У нее засосало под ложечкой: последний раз Лера ела в шесть, а сейчас было почти двенадцать. Но подать она ничего не успела, потому что в дверях появился их сын. Он мрачно посмотрел на родителей:

      – Развлекаетесь? Может быть, папочка, ты перестанешь скандалить и просто скажешь, в чем дело? Учти, я все знаю!

      Федор уже полгода жил отдельно, на их старой квартире, но Лера никак не могла к этому привыкнуть и страшно скучала. Длинный, странно постриженный, с дурацкой серьгой в ухе и татуировкой на предплечье – господи, когда ж он вырос? Ведь совсем недавно на руках носила!

      Федя прошел на кухню и сел рядом с матерью. Лера мгновенно успокоилась и прислонилась к плечу сына, с некоторым изумлением наблюдая происходящие с мужем метаморфозы: только что пылавший от негодования, он вдруг побледнел, окаменел и чуть ли не уменьшился в росте.

      – А в чем дело? – спросила она, переводя взгляд с мужа на сына. – Юр? Федь?

      Юра открыл было рот, но махнул рукой и опустил голову.

      – Что, не хватает смелости признаться? – зло усмехнулся сын. – Тогда я скажу.

      – Да что случилось-то?

      – Дело в том, мама, что он завел себе девушку.

      – Девушку? Какую девушку? – Лера все еще не понимала.

      – Мама! Любовницу!

      – Любовницу?

      Так вот в чем дело! И почему она раньше не догадалась? Ведь Юрка давно ее шпыняет, придирается без конца: то не так, это не эдак! Ну да, почти сорок пять мужику. Бес в ребро.

      – И кто она? Это с ней ты в театре был? Юра?

      Но ответил опять Федор:

      – Моя ровесница, представляешь?

      – Блондинка?

      – Да нет, брюнетка. Такая красотка, ноги от ушей! Мам, ну не надо…

      Лера закрыла лицо руками, плечи ее тряслись. Юра сморщился и отвернулся. Но когда Лера подняла голову, оказалось, что она смеется.

      – Мам, ты что?

      – Да смешно же! Федь, ты только представь: голова, уши, а потом сразу ноги. Монстр какой-то.

      Федя, не выдержав, тоже засмеялся, а Юра вдруг ожил и, опять страшно покраснев, заорал:

      – Придурки!

      И вылетел из квартиры, хлопнув дверью. Стало очень тихо. Лера разглядывала свои руки – короткие пальцы, никакого маникюра. А у той девицы наверняка и руки ухоженные, и кожа атласная, и волосы струящиеся, как в рекламе шампуня. И ноги от ушей.

      – Мам, ты только не плачь. Зря я сказал, да?

      – Ничего, все нормально. А ты чего приехал-то?

      – У меня вся еда кончилась.

      – Бедный. Сейчас я тебя покормлю. Суп будешь? У меня фасолевый.

      Федя тоже все время ел, так что Лера по-прежнему готовила на двоих мужиков, причем у каждого были свои любимые и ненавистные продукты, и Лера изощрялась изо всех сил, пытаясь угодить обоим. Федя обожал картошку во всех видах и не выносил брокколи, а муж мог есть борщ или харчо даже на завтрак, но любил разнообразие. Поэтому Лера делала много разных заправок для бульона и замораживала их впрок, чтобы потом быстренько изобрести совершенно новый суп. Еще хорошо, что сын сам приезжал за едой, и Лера старалась не думать, как