Когда ад замерзнет. Алла Полянская

так вот, Лидочка, давай ножку на табурет, мне так удобней будет шить.

      Так, и здесь я Лидочка. Ну, ладно.

      – Роза, держи таз, я промою раствором фурацилина.

      Граждане, мои ноги приделаны ко мне, вообще-то. И раны чертовски болят – шок прошел, и я ощутила все и во всей красе.

      – Надо укол делать, рану придется прозондировать, не стерпит она, да и незачем.

      Дверь открылась как раз на середине пошивочных работ. В комнату ввалилась какая-то пара, которая тут же вцепилась в одного из пацанов, и истеричная толстуха, которая принялась орать на меня.

      Я абстрагировалась. Когда я слышу такой визг, я тут же абстрагируюсь.

      Вишенкой на торте оказался полицейский, который пришел задать мне вопросы. Вернее, два полицейских, один из которых принял живейшее участие в разборе полетов вокруг антивампирского хулиганства, а второй пристал ко мне с вопросами. При этом мне зашивали ногу, и я ощущала себя весьма неоднозначно.

      – Молодой человек, вы другого времени не нашли? – Докторша отложила иголку и намазала шов чем-то едким. – Вы же видите, в каком она состоянии.

      – У меня работа. А скажите, вчера вечером вы не видели ничего, что показалось вам необычным или подозрительным?

      – Нет.

      Трупы я и раньше видела, но на тот момент я ничего такого не заподозрила, а что необычного может быть в валяющемся на земле пьянице? Ну, допился до коматоза, и все. Ничего необычного или подозрительного, так что я совсем не солгала.

      – А вы куда-то выходили вечером?

      – Да, за чаем выходила, часов около девяти. В магазин через дорогу, чек где-то в кармане.

      – И когда возвращались обратно…

      – То ничего подозрительного не видела.

      Продавщица может вспомнить меня, и на чеке есть время, в которое я была в магазине. А вот о том, что я полчаса пила горячий шоколад с первым встречным, никто знать не может. Так что я вполне могла пройти по улице, и трупа там еще не было.

      Похоже, я попала в цель.

      – Но вчера мы стучали к вам, а вы не открыли.

      – Не хотела. – Я пожала плечами. – Я не обязана среди ночи открывать непонятно кому, тем более, что ничего существенного я вам сообщить все равно не могла.

      – Это я буду решать, что существенно, а что нет.

      – Ну, так не надо было среди ночи являться, тут вам не притон, чтобы по ночам шастать.

      – Я сейчас тебя арестую, и…

      – Остынь, Димон. – Второй полицейский заинтересованно смотрит на мои ноги, и интересуют его явно не повязки. – Это ваша вчерашняя одежда?

      Он держит в руках мою толстовку, из кармана которой он уже выудил вчерашний чек.

      – Ну да.

      – Ну вот и хорошо, мы все выяснили, ни к чему ссориться. – Второй сделал знак коллеге. – Спасибо за сотрудничество, выздоравливайте. Идем, напарник, нам еще работать.

      Похоже, Димону очень не понравилось, что жертву вырвали из его когтей, но против лома нет приема, и он нехотя отступил. Я слышу, как он в коридоре раздраженно что-то бормочет, на что второй ему отвечает:

      – У нее одежда чистая, а там кровища