Спецназ всегда Спецназ (сборник). Юрий Корчевский

в наступление попрут. Тогда, если не успеют всех вывезти, просто расстреляют.

      – Ни хрена себе! А не лучше ли будет нам оружие дать и против немцев поставить?

      – Это ты у особиста спросишь, когда вызовут.

      – Он уже меня допрашивал.

      – Погоди еще, это только начало. Не били?

      – Нет.

      – Значит, все еще впереди.

      – Вот уроды!

      – Ты потише, донесут.

      Саша замолчал. Условий для содержания – никаких, да еще и бить будут. Перспектива не прельщала.

      – Ночью прожекторами периметр освещают? – спросил Саша.

      – Откуда у них электричество? Просто на ночь пускают вдоль колючки еще двоих часовых. Куда бежать, если документы у них, в бараке? К тому же, если убежишь – значит, точно враг. Тогда искать со всей силой будут.

      – Куда ни кинь – всюду клин.

      – А ты что, бежать собрался?

      – Да нет, это я к слову. Я при свете прожекторов спать не люблю, потому и спросил.

      Периодически из барака выходил рядовой, выкрикивал фамилии. Названные люди поднимались и шли в барак.

      Когда начало темнеть, выкрикнули: «Савельев!» Саша даже не сразу понял, что это его вызывают.

      Он подошел к бараку.

      – Ты чего, уснул?

      – Есть маленько.

      Его завели в ту же комнату.

      – Надумал признаваться?

      – Не в чем мне признаваться.

      Лейтенант был явно выпивши – от него пахло спиртным, лицо раскраснелось.

      – Ничего, и не таких раскалывали. Ты у меня не то что говорить – петь будешь!

      Лейтенант кулаком постучал в стенку. Вошел уже знакомый рядовой.

      Лейтенант кивнул. Рядовой с ходу кулаком врезал Саше в ухо. Саша не удержался и упал, а энкавэдэшник с видимым удовольствием пару раз пнул его сапогом.

      Саша поднялся, поняв, что если будет лежать, тогда его будут бить ногами, а это больнее. Но едва он поднялся, как мучитель ударил его снова – коварно, под дых. Саша согнулся, хватая ртом воздух. Нет, пора с избиениями кончать.

      – Я… подпишу… все, – сипло выдохнул он.

      – Ну вот, другое дело! – обрадовался младший лейтенант. – Вот бумага, ручка – садись и пиши.

      Саша подошел к столу, уселся на табурет, взял в руку ручку – обычную, ученическую, какие тогда были в ходу, с деревянной ручкой, стальным пером, и… мгновенно ударил ею лейтенанта в глаз, вогнав ручку почти до середины. Лейтенант, не издав ни звука, рухнул на стол. Тут же мгновенный поворот назад и мощнейший удар ребром ладони по гортани второму, который бил Сашу. Рядовой схватился за шею, засипел, обмяк и сполз по стене на пол. Саша изо всех сил ударил его каблуком в переносицу. После такого удара не выживают.

      Он снова повернулся к столу. Лейтенант уже валяется на полу.

      Саша был вне себя от злости. Это вам не безоружных и покорных людей бить! Чешутся руки – шли бы на передовую. Так боязно небось! Немец – он ведь и убить может.

      Так, что теперь делать? За совершенное двойное убийство он теперь враг советской власти – но не страны. А впрочем, не он – документы-то на сержанта Савельева. Надо уходить, не