Просфора игумена Сергия. Анатолий Алексеевич Гусев

ть с кровью.

      – Кашляет-то как! Плотник он хороший, – сообщил бригадир. Он пришёл проведать своего подчинённого.

      – Сочувствую.

      – Может, отойдёт? – с надеждой в голосе спросил бригадир.

      – Ага! В лучший мир. Анальгин я на него перевожу, а больше мне его лечить не чем.

      – Жаль. Плотник он от Бога.

      – Такие слова не надо говорить, – нахмурился врач. – Хрущёв затеял антирелигиозную компанию. Обещал показать последнего попа по телевизору. А ты – Бог! Услышат, доложат, кому следует, и ты вертолёт за праздник видеть будешь!

      – Да куда дальше-то? И так за Полярным кругом!

      – Поверь – найдут.

      Бригадир молча посмотрел на врача и, согласившись с ним, промолвил:

      – Пожалуй, могут.

      – Какая у него статья?

      – Тунеядство и получение не трудовых доходов.

      – Поразительно! И при всём при этом хороший плотник?

      – Охренительный, – сказал бригадир, и в его голосе слышалась жалость и досада.

      – С такой статьёй. Чудеса в решете: дыр много, а выбраться нельзя.

      – Да, – вздохнул бригадир, – не выбраться. Ну, ладно, бывайте.

      С этими словами он надел ушанку и направился к выходу.

      Врач кивнул головой и с любопытством посмотрел на больного.

      На койке лагерного лазарета лежал человек, когда-то видно сильный, но сейчас очень худой от недоедания и тяжёлой работы, с многодневной щетиной, лысый, на лбу капли пота от жара, лицо красное. Он лежал с закрытыми глазами, лихорадка его била и он дрожал под тонким лагерным одеялом, время от времени заходясь в надрывном кашле.

      – Как себя чувствуете, Осип Игнатьевич? – спросил врач.

      – Великолепно! – слабым голосом ответил больной. – Только я Никодим.

      – А по документам: Седов Осип Игнатьевич, сорока пяти лет отроду. Шифруетесь? Ровесник революции, а тунеядец. Не стыдно?

      Больной с трудом открыл глаза и посмотрел на врача упрямым взором:

      – Я монах Троице-Сергиевой Лавры.

      – Это где такая?

      – В Загорске, под Москвой. Постриг принял с именем Никодим. Работал там и молитвы творил.

      – А! Ну, понятно, почему тунеядец. Молитвы читать – не мешки ворочать!

      – Бывает, что легче мешки ворочать. Лукавый силён. Я тоже не верил, пока сам не попробовал. Патриарх Алексий имеет медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне»

      Монах помолчал и добавил:

      – И «За оборону Ленинграда».

      Больной тяжело дышал, закашлял и опять закрыл глаза. Врач посмотрел скептически:

      – Ага! Верю! Сам болтун.

      Больной открыл глаза и посмотрел на врача внимательно.

      – Не знаю, может, ты и болтун.

      – А ты обманщик! Врёшь, а вам люди деньги за это несут. И не стыдно брать-то? Вот они – не трудовые доходы!

      – Это пожертвования от чистого сердца. Люди в храме находят утешение. Скорби в миру много.