Мир-тень. Игорь Шенгальц

лучшем случае половина всех происшествий подобного рода, а раскрывается не больше половины из той самой половины. Каждый год в России официально подается от пятидесяти до ста тысяч заявлений о пропажах. Не сложно сосчитать, сколько именно людей находят, живыми или мертвыми.

      Вот только остается логичный вопрос: где же остальные пропавшие? Это ведь не один человек, и даже не тысяча – это пятьдесят – сто тысяч в год, а то и существенно больше, и в одной только нашей стране…

      Представьте себе: раз в год бесследно исчезает население небольшого городка, а никто и носом не ведет!

      Конечно, среди потеряшек много элементов так называемой «группы риска»: бывшие заключенные, алкоголики, психически нездоровые люди и прочие граждане, ведущие сомнительный образ жизни. С такими может случиться что угодно, а потом, когда их тела находят и не могут идентифицировать, то попросту отправляют в местный крематорий, и концов после этого уже не отыскать.

      Но есть и другие, обычные люди, не связанные ни с криминалом, ни с большими деньгами, – самые рядовые учителя, менеджеры, рабочие…

      К примеру, молодой человек, двадцать пять лет, образование высшее – обычный офисный планктон. Вышел парень в свой законный обеденный перерыв купить булочку в магазине напротив, взял с собой только телефон и кошелек. И все, больше его никто никогда не видел. Звонки на его номер через час перестали проходить. Исчез…

      Девушка-студентка, девятнадцать лет. Жила с родителями, особо с ними не ругалась, училась усердно, сессии без долгов. Села в автобус, чтобы поехать в университет. В автобусе ее помнят, вышла на своей остановке. Пропала…

      Мужчина, сорок два года, бывший военный, крепкий и бывавший в переделках. Поехал с женой, друзьями и их женами в лес на шашлыки. Особо далеко не заезжали, остановились на первой же полянке. Отошел в кусты по нужде. Друзья не сразу заметили, что его долго нет. Бросились искать – никого. Разыскивается…

      Кормящая мама с маленьким ребенком нескольких месяцев от роду на руках. Выбежала на пять минут из дома в молочную кухню, оставив ребенка с бабушкой. Больше не видели…

      Подобных историй я слышал сотни. Люди просто пропадали без видимых на то причин. Разного уровня доходов, социального статуса, образования, возраста. Поэтому эти случаи никогда и не объединяли между собой.

      Как по мне, так неизвестность для близких и родственников – хуже всего. Ждать и надеяться на чудо – не хотел бы я себе такой участи. Тем более что чудес не бывает.

      – Нет, не нашел. – Чиж нервно закрутил головой по сторонам, словно опасаясь, что нас подслушивают. – Но я знаю, кто за этим стоит! Знаю, кто похищает людей!

      – Ты хочешь меня уверить, что за все случаи ответствен кто-то один?

      – Нет, вы неправильно все поняли! Эрик Евгеньевич, тут все очень серьезно! Это целая организация! Я не знаю, зачем им люди – в рабство или на органы, но они меня пытались завербовать. Я для виду согласился, но мне пообещали проверку на специальном детекторе лжи. А они – люди очень серьезные, такие не шутят! Я испугался