Тогда придите, и рассудим. Владимир Михайлов

Стоит ли в таком случае возвращать ее?

      – Да, – почти беззвучно проговорил Ульдемир.

      – Но тебе будет куда больнее. Ведь сейчас она целиком твоя. А тогда – если она окажется не одна…

      – Все равно, Мастер: если есть хоть малейший шанс…

      – Как же так? Объясни.

      Ульдемиру вдруг показалось, что очень многое зависит от того, что он сейчас ответит.

      – Потому, Мастер… Как объяснить тебе? Если в любви любишь самого себя – тогда, конечно, не надо. Но если любишь другого – значит, любишь самое его существование, как бы он сам ни относился к тебе. Пусть она будет, Мастер!

      – Романтик! – усмехнулся Мастер беззлобно и даже как бы сочувственно. – Ну что же, для первого знакомства мы поговорили достаточно.

      – Нет, погоди, нельзя же так! Ты обещаешь?

      – Обещать – не в моих правилах, Ульдемир. Ничего сверх того, что необходимо, а необходимое входит в договор. – Голос его был холоден и деловит. – Поговорим теперь о деле, от которого зависит, весьма возможно, и все остальное.

      – Я готов, – сказал Ульдемир, напрягая мускулы, как если бы действовать предстояло немедленно: бежать куда-то, настигать, бить кулаками… – Что надо сделать?

      – Этого-то я и не знаю.

      – Опять шутки?

      – Будь почтительнее, Ульдемир. Я говорю правду. Я знаю, чего надо добиться, но не знаю – как. Это ты увидишь на месте, а вернее – решишь на месте. Ты станешь поступать так, как подскажут тебе обстановка и эта твоя мораль – потому что больше тебе не с кем будет посоветоваться.

      – А мой экипаж? Разве эти люди не пойдут со мной?

      – Они, возможно, там будут.

      – Значит, найдется с кем посоветоваться.

      – Они будут, но ты можешь и не опознать их там.

      Ульдемир недоверчиво усмехнулся.

      – А когда ты глянешь в зеркало на самого себя, ты не узнаешь и себя тоже. Ты будешь совсем другим человеком, как и они. Другое имя, внешность, знания, функции. Другое общество, другая планета. И только в глубине сознания ты будешь помнить, что кроме всего прочего ты еще и капитан Ульдемир. И капитан будет выходить на сцену лишь в критические секунды. А в остальном каждый из вас станет частью той жизни, с ощущением, что та жизнь для вас – единственная и настоящая. Иначе нельзя.

      – И все же я не понимаю одного.

      – Постараюсь ответить.

      – Зачем тебе я? Если бы ты посылал меня туда, где я – или мы – были бы единственными людьми, тогда понятно. Но если там, куда я должен попасть, существует общество, человечество…

      – Все это там есть.

      – Так почему же ты не поручишь это одному из них? На твои условия согласились бы многие. Разве там нет никого, потерявшего любимую? Или претерпевшего еще что-то такое, после чего трудно жить?

      – Застигнутых бедой людей можно найти везде. Остановка не за этим. Но попытаюсь объяснить тебе, почему я действую так, а не иначе. Чтобы заставить человека оттуда сделать то, что мне нужно, мне пришлось бы принудить его видеть мир, в котором