Судьба Хеопса. Тараксандра

т роман основан на реальных событиях. В Берлинском музее хранится старинный манускрипт «Папирус Весткар», названный так в честь его владелицы, госпожи Весткар. Речь в нем идет о пророчестве, данном фараону Хуфу, согласно которому, династия этого царя обречена. «Боги отвернулись от Хуфу и его дома», – говорит предсказатель. У папируса нет ни начала, ни конца, большинство фраз в нем сложны для современного восприятия.

      Фараон Хуфу, более известный как Хеопс, ассоциируется с Великой пирамидой в Гизе, единственным дошедшим до нас чудом из знаменитых семи чудес света. Пирамиду Хеопса знают все, в то время как о самом фараоне, известно не так уж много. А, между тем, судьба Хеопса не менее удивительна, чем его творение. Геродот, самый обширный из биографов Хеопса, рассказывая об этом фараоне, опирался на труды египетских жрецов, современников Хеопса, которые недолюбливали волевого непокорного монарха. Единственным человеком, к чьему мнению Хуфу неизменно прислушивался, был астролог и врач Тети. Именно этот мудрец предсказал быстрый закат династии Хеопса.

      Происхождение и личность Тети весьма туманна, в романе он выведен под именем Мелонис.

      Кроме реальных исторических лиц, в книге действуют и боги. Они тоже реальны. Божества являлись неотъемлемой частью жизни Древнего Египта. В то время еще не порвалась нить, связующая мир богов и людей.

      Почти все имена и географические названия даны в более привычном, греческом варианте: так египетское имя Хуфу – по—гречески Хеопс; Инпу – Анубис; Хет-ка-Пта – Мемфис и т. д.

      К созданию этой книги были привлечены старинные легенды и предания, труды античных историков, а также современные исследования. Вот поэтому некоторые страницы могут показаться удивительными и неожиданными. Например, описание строительства пирамид, обрядов храмов, жертвоприношения.

      Восстанавливать события, произошедшие почти 50 веков назад, было непростой, но прекрасной задачей. Словно чудная мозаика собиралась по кусочкам древняя великая история, и, наконец, истина открылась мне. И ныне я представляю ее тебе, любезный читатель.

      С уважением, Тараксандра.

      Глава 1

      Смерть фараона

      2600 год до н. э. Древний Египет. В своем дворце, в Мемфисе, умирал мудрый фараон Снофру. Был предрассветный час, легкий ветер с Нила доносил освежающую прохладу, напоенную ароматами лотосов и лилий; в царском саду божественно пели утренние птицы; лазурь вечно солнечного неба настойчиво прорывала темные покровы ночи. Все в мире дышало гармонией и поэзией, и потому так особенно неуместно и жестоко выглядела смерть среди этого подлинного земного рая. Весь Египет замер в тоске и ожидании.

      У дверей спальни фараона стояли притихшие придворные. Смерть царя меняла не только судьбу государства, но и судьбы многих из них. Из покоев правителя вышел высокий пожилой человек, с бритой головой и овальным удлиненным лицом, поверх его белоснежного жреческого одеяния была накинута пятнистая шкура леопарда.

      – Псамметих, верховный жрец Ра, – зашептались придворные.

      От толпы собравшихся отделились двое молодых людей: белокурый юноша лет 20 и хрупкая изящная девушка 17—18-ти лет. Они подошли к жрецу.

      – Есть ли надежда? – взволнованно спросил юноша.

      Верховный жрец Ра печально покачал головой.

      – Я сделал все, что мог, царевич, – тихо проговорил он. – Боль покинула его тело, остальное – в руках богов.

      – Я хочу видеть дядюшку, – сказал молодой человек, направляясь к покоям фараона.

      – Подожди, пресветлый Хеопс, – мягко остановил его Псамметих, – царь приказал прежде позвать тех, кто был с ним от юности его. Не сердись, царевич.

      – Пожелание величайшего из всех фараонов священно для меня, – смиренно сказал молодой человек.

      Жрец был учителем Хеопса и другом его дядюшки, царевич уважал и почитал мудреца.

      Псамметих подошел к стоящей в самом дальнем углу высокой стройной пожилой женщине, одетой в изысканное тонкое зеленое платье. По горделивой осанке и утонченным манерам ее можно было бы принять за благородную даму, но причудливые татуировки, которые покрывали ее плечи и руки, и, вероятно, и все тело, выдавали в ней танцовщицу. Верховный жрец Ра что-то тихо шепнул ей и, взяв за руку, повел в комнаты Снофру.

      Женщина вошла в спальню фараона. Снофру лежал на спине, устремив взгляд в окно, задрапированное плотной тканью, в щелочку, между складками льна, пробивался первый робкий лучик пробуждающегося солнца.

      – Снофру, – прошептал она, – опускаясь на колени перед ложем царя.

      Царь повернулся к вошедшей, в его потухающих глазах вспыхнули искры жизни.

      – Анукет, – с нежностью проговорил старый фараон, гладя женщину по густым каштановым волосам, чуть тронутым сединой, – услада моей юности.

      – Не уходи от нас, великий царь, не покидай меня, – простонала женщина.

      – Я буду ждать тебя, моя возлюбленная. Не грусти.

      – Это