Метро 2033: Парад-алле. Олег Грач

ко мне двадцать лет назад.

      – Эдуард.

      Тон Ермолова не оставлял надежд на то, что он пришел просто пожелать мне доброго утра.

      – Что?

      – Нас вызывает Николай Степанович. Лично.

      Отлично. Просто здорово. Ничто так не бодрит с утра, как новость о том, что тебя вызывает начальство.

      Расстегнув полог палатки, я впустил Ермолова внутрь. Не из вежливости, просто нечего ему торчать там, у всех на виду.

      Гость вошел, и, едва взглянув в его широкое и грубо вылепленное лицо, я понял, что вчерашнее предчувствие меня не подвело. Что-то произошло. Ермолов стоял нахмурившись и мерил все вокруг озабоченным взглядом. Вообще весь его вид был мрачнее обычного.

      – Что случилось-то? – спросил я, не особо надеясь на внятный ответ.

      Во-первых, Ермолов – это, по-моему, самый косноязычный человек, какие только существуют в природе. Во-вторых, если комендант вызывает меня лично ни свет ни заря, дело явно пахнет керосином.

      Не дождавшись меня, мой ранний гость вышел из палатки. Быстро одевшись, я выбрался на платформу вслед за ним.

      На станции шла обычная суетливая жизнь. Мимо меня промелькнул какой-то мужчина с чайником, полным кипятка. Работники фермы расходились по домам после ночной смены. По обрывкам их разговоров я понял, что несколько грядок с огурцами поразила странная гниль, и как ее вывести – неясно.

      Вот только этого нам не хватало.

      Пройдя под станционным баром, построенным прямо над платформой и видом напоминающим развалины старой крепости, мы свернули в служебный коридор. И там наткнулись на Романа и Зарю. Они стояли у кабинета коменданта и, видимо, ждали нас. Заря недовольно цыкнула, но от комментариев воздержалась.

      Я насторожился еще больше. То, что кроме меня и Ермолова, сюда пожаловали глава внешнего патруля и заместитель командира службы безопасности, сулило неприятные новости.

      Войдя в кабинет, мы застали коменданта хмуро разглядывающим большую карту метро на стене. Николай Степанович взглянул на нас и затушил недокуренную самокрутку в пепельнице.

      Рассохшийся стул подо мной тонко скрипнул, а взгляд привлекла та самая карта на стене. Схема подземки на ней была вся покрыта пометками, предупреждающими знаками и даже короткими пояснениями. Свет от настольной лампы падал на карту так, что в полумраке оставались две станции Ленинской линии: «Студенческая» и «Площадь Маркса». Я невольно усмехнулся, ведь как раз эти станции были нам недоступны. Метромост обрушился в Обь еще в самом начале, а он был единственным средством сообщения с левым берегом.

      – У нас ЧП, – начал Николай, глядя на нас водянистыми глазами.

      Заря поджала губы – ей так и хотелось фыркнуть, как она делала всякий раз, когда услышанные слова ей не нравились. Но уважение к руководству заставляло ее держать себя в руках.

      – Отряд сталкеров, который мы снарядили для исследования берега реки, уже двое суток не выходит на связь.

      – Зачем нам исследовать