.

в грудь Матвея и забирает его проклятую жизнь.

      Да, она была благодарна ему за спасение жизни. Но тем не менее… Север давно уже превратился из спасителя, в которого поначалу даже была немного влюблена, в чёрствого тирана, что как та собака на сене, не отпускал и сам не мог дать ей того, чего хотела.

      И это отнюдь не брендовые шмотки с побрякушками.

      Она видела в глазах Кости то, в чём так отчаянно нуждалась. Видела и умирала изнутри от осознания того, что будущее, предназначенное ей, достанется другой. А она вечно будет трепыхаться в сетях Северова и мечтать поскорее сдохнуть.

      Долго стояла у окна, наблюдая за машиной Ворона. А когда он уехал, опустилась на пол и завыла от безысходности и боли.

      Надежда на будущее умирала в страшной агонии, как и её душа. Год за годом. День за днём.

      Что вообще хорошего было в её жизни? Ничего.

      Родной отец и брат принуждали с юных лет заниматься проституцией. Сестра была настолько занята своей жизнью, что даже не обратила на это внимание.

      Пользовались ею, пока однажды она не решила сбежать. И надо же было ей украсть деньги у Севера.

      Отец её спрятал, для всех остальных она умерла – ещё один подарочек от папочки…

      Только от Северова не сбежать и не скрыться. Не запутать следы.

      Он найдёт даже под землёй, если понадобится.

      И нашёл.

      Нет, он не пытал её, не мучил, не калечил, как показывают в кино.

      Он просто присвоил её, как вещь, коей она и остаётся по сей день.

      Правда, подарок всё же ей преподнёс… Он поджёг дом отца, в котором был сам «дорогой папочка», его алчная молодая жёнушка и сынок-сутенёр.

      И нет, Катя не убивалась по ним. Более того, она сама попросила Севера об этом.

      Сестра на тот момент уже давно покинула проклятую семейку, а ублюдки, что искалечили ей жизнь подохли в огне. Её страшную болезнь, «заработанную» в процессе обогащения сволочной семейки, вылечили.

      Казалось бы, можно ведь начать новую жизнь…

      Только она так же варится во всё том же дерьме, что и тогда.

      Она всё та же вещь, которой пользуются и вытирают ноги. Её желания остаются лишь мечтами, а страх стал пожизненным спутником.

      Она боится любить.

      Боится сбежать.

      Боится однажды ощутить холод металла у своего виска и умереть, так и не начав жить.

      Никчёмная шлюха.

* * *

      Захожу в дом и наблюдаю странную картину – Катя сидит на полу и рыдает в три ручья.

      Это что же должно было произойти, чтобы эта стерва заревела?

      Или очередной спектакль в мою честь?

      – Перебухала, красотка? – на счет «красотки» я, конечно, погорячился.

      Вся в соплях и растёкшейся «штукатурке» взирает на меня с презрением, как будто это я за бабки трахался, а не она.

      – Отпусти меня. Не хочу тебя больше! Даже видеть не могу! Отпусти, Матвеюшка, а?

      Всё ясно.

      Началась старая песенка о главном, мать её.

      – Иди проспись, заебала уже своими капризами.

      Разворачиваюсь и иду к бару.

      Охренеть