Реквием по вернувшимся. Игорь Вереснев

смешно. Давай лучше… ты мне о Горгоне расскажешь.

      – Чего? – осеклась Белка. – В каком смысле?

      – В прямом. Расскажи мне об экспедиции на Горгону. Почему вы ее так назвали? Какая она?

      – Отчет почитай, если интересно.

      – То отчет, а то рассказ очевидца. Совсем разные вещи.

      – Ну, если хочешь… – неуверенно пожала плечами Белка, – тогда слушай. Название для планеты придумала Медведева…

      – Да? А я слышал, что привилегия давать имена новым планетам принадлежит командиру.

      – Во-первых, не перебивай! А во-вторых, ты же знаешь Медведеву: что она сказала, то Круминь и сделает. Она придумала, а командир официально утвердил.

      – Странное имя для планеты. Горгона Медуза – это чудовище из древнегреческой мифологии. Тот, кто имел несчастье встретиться с ней взглядом, превращался в камень.

      – В мифологиях я не разбираюсь, – хмыкнула Елена. – По мне – название как название, ничем не хуже Карбона там или Сакуры. Никто из нас в камень не превратился, все благополучно вернулись на Землю. А планета сама по себе – так, ничего особенного. Чтобы тебе понятно было: нечто среднее между Землей, Марсом и Венерой.

      Понятней Андрею от этого сравнения не стало, но перебивать Белку еще раз он не решился. Сама объяснит все, что посчитает нужным.

      – Размерами Горгона не вышла, а уж атмосфера, – и вовсе не чета земной. Давление – шестьдесят килопаскалей на условно нулевой отметке, температура на экваторе за четыреста тридцать по Кельвину зашкаливает. Терморегулировка скафандров еле спасала, хорошо хоть гравитация маленькая – ноль пять земной всего. На полюсах комфортней: триста двадцать – триста тридцать в среднем. Так что там и реки текут, и маленькие моря есть, правда частично пересыхающие. Поверхность планеты – в основном базальтовые плато. Круминь все время затылок чесал. – Лена засмеялась, представив эту сцену. – Как так, говорит, два миллиона лет назад тут кипело все, а сейчас – тишь да гладь? Мы ни одного действующего вулкана не нашли, ни одного активного процесса в земной коре не зарегистрировали. Будто весь рельеф – горы, плато – сформировался сразу, в один присест, к тому же за очень короткое время. Только в полярных областях сохранились древние щиты. И еще одна странность: планетная кора слишком тонкая получается, судя по нашим измерениям. В районе экваториального плато три-четыре километра до границы Мохо[1]. Круминь первое время ходил так, будто боялся, что провалится.

      О геологии планеты Леночка могла долго распространяться, но Андрей поспешил перейти к чему-нибудь более веселому и понятному:

      – А растения там есть?

      Белка нахмурилась было недовольно, что ее снова перебили. Но обижаться раздумала, замотала головой.

      – Не-а. Никаких следов органики. Даже в морях чего-нибудь примитивного, типа сине-зеленых водорослей, нет. Стерильная планета. Ника так расстроилась, с таким убитым видом ходила, что Круминь во все три моря высадки делал. До самого дна зонды спускали и сами на шлюпке ныряли.

1

Граница (поверхность) Мохоровичича (сокращенно Мохо) – нижняя граница земной коры, на которой происходит резкое увеличение скоростей продольных и поперечных сейсмических волн. Плотность вещества также возрастает скачком. Поверхность Мохоровичича прослеживается по всему Земному шару на глубине от 5 до 70 км. (Здесь и далее примеч. автора)