Ученик. Иван Игоревич Возяков

>

      Как выглядит жизнь представителя богатой семьи?

      Она выглядит весело. Вы в любой момент сказать: «Асаги-сама, я хочу с друзьями слетать в Дубаи» – и тебе не зададут никаких вопросов. Разве что предложат съездить вместе. Вы можете тратить сколько угодно времени на клубы или выпивку. Или, чем черт не шутит, образование. На вас практически не распространяются привычные законы – мир будто делится на тех, кого трогать нельзя, и тех, кого можно. Вы, конечно, не можете спорить с родителями и полностью от них зависите – но они, как правило, действительно желают вам лучшего и основываются на своем жизненном опыте. И не важно в каком вы времени – деньги и статус всегда обеспечат вам вольготную жизнь. Что ж, будем говорить честно, вам выпал в жизни джек пот.

      И только от вас зависит, как потратить выигрыш.

      Я его пропивал.

      В самом дерьмовом баре города. Откуда, конечно же, уже позвонили охране. И разумеется меня будет ждать машина у выхода. И конечно, посетители будут увлеченно делать вид, что ничего не происходит, и четырнадцатилетний подросток имеет право глушить коньяк. И даже зашедший на погреться на ежедневном патруле полицейский отведет глаза, пробормочет что-то нецензурное и уйдет.

      Как иначе.

      Как иначе, когда в твоей школе, куда ты по пустому капризу перевелся, часть учеников – дети работников твоей семьи, из которых половина смотрит зверино-ненавидяще, а половина угодливо подлизывается.

      Хотя даже это лучше запертых в классах учителей золотых школ, накроты и увлекательной игры «перетрахай всех одноклассниц». В которой успешно победили все, потому что упоротое алкоголем и наркотой существо отказать не может даже теоретически.

      Как там говорили? «Из них половина сдохнет от наркотиков, еще треть убьется по собственной глупости, парочку убьют народные мстители, и только из двоих-троих вырастут нормальные люди?»

      Спасибо за совет, дядя. Мне его так не хватало в свое время.

      Когда тебя ни в чем не ограничивают, очень сложно остановится. А еще сложнее – понять что делать дальше.

      Учеба никогда не была чем-то сложным, необходимую программу я тянул, но особых талантов в области науки не чувствовал. Тяги к работе отбивало понимание того, что мою возможную годовую зарплату глава клана делает ровно за три с половиной минуты. Как и дед – династии это забавная штука.

      И как бы я не выеживался, мне все равно не хватит силы воли все это бросить. Да и не дадут – сочтут подростковым бунтом и приставят незаметную слежку.

      И буду я регулярно находить кошельки с десятью стодолларовыми купюрами.

      Плавали, знаем.

      – Васимине-сан, вы не могли бы подъехать через пять минут? – нарочитая вежливость со всеми была моей отдельной привычкой. Не сказать, что она что-то меняло, но говорить на ты с человеком старше меня на сорок лет меня не тянуло.

      – Хорошо, Гото-сан. – и даже не нужно сообщать адрес.

      А ведь мне даже удается говорить достаточно ровно. Вот что значит – основательно пропитый организм.

      Встать, положить пару купюр на стол – и все. С этим баром я закончил. Можно выйти на улицу, проветрится.

      Машина уже подъехала. Сверкающие вывески вечернего города, кислотного цвета рекламные щиты, спящие нищие и улыбчивые парочки. И удивительная смесь запаха свежего ночного воздуха с вонью машин. Даже голову немного прочистило.

      Махнуть рукой, привлекая внимание, сесть на заднее сиденье, пристегнутся и расслабится.

      Для этого человека и его компании вообще я не человек, а подобие хрустальной вазы. Ценной и хрупкой штуки, с которой нужно не разговаривать, а следить чтобы не разбилась.

      Такое отношение импонировало. Не фонтан, но после зависти и ненависти радует даже безразличие.

      Скрипка поет в наушниках, ночные километры проносятся почти незаметно, и к легкому головокружению добавляется сонность. А почему бы и нет? Все равно ехать час.

      – Приехали. – а ведь только заснул.

      – Спасибо. – отстегнуться, выйти из машины. В доме сейчас только домработница, и все, пожалуй. Асаги-сама прилетит завтра, остальных не будет еще минимум месяц.

      Ну вот и все. Еще один день в минус. Сколько там осталось? Лет девяносто?

      Спасибо медицине, может и все сто пятьдесят.

      ***

      Будильник сегодня встретил меня революцией. Точнее, Революционным Этюдом. Гениальная вещь, совершенно не заслуживающая такого вургального использования, но библиотека из трех тысяч треков не оставляла ей шансов.

      – Я послушаю тебя потом. – все-таки ставить классику на будильник было ошибкой.

      Хотя вставать под рок еще хуже.

      Душ, завтрак – за окном еще темно, чтобы добраться до школы нужно ехать около двух часов, так что вставать приходилось в половину шестого.

      Обычно я досыпал в машине, но сейчас этого не хотелось. Не знаю, откуда организм взял ресурсы,