Золотая пуля. Шимун Врочек

Отстань. Отстранись. Отвали. Отвянь». Рубка отвлекала едва-едва.

      Когда крест закачался, времени на раздумья не осталось. Дерево затрещало, Роб в последний момент отпрянул.

      Крест обрушился с грохотом, подпрыгнул. Голова Аэлиты треснулась о перекладину, ведьма закричала, из-под волос потекла кровь, но Робу было уже не до мелочей, он подошел и взялся за нож. Стрелок раскачивал и тянул, кровь брызгала в лицо, пальцы скользили, не держали рукоять. Наконец он выдернул нож и отбросил в сторону. Затем защемлял курком «уокера» трехдюймовые иглы в руках ведьмы и выдирал их, пихал оторванный кусок своей рубашки в дыру у нее под ребрами, как вдруг оказалось, что крови больше нет, ведьма села и хлещет его по щекам, отгоняя, а сама мычит какой-то варварский напев. Роб зашипел от обиды, отступил, но тут на его глазах раны сжали челюсти и зарубцевались тонкими злыми полумесяцами.

      Все, кроме дыр на запястьях. Стигматы.

      Роб отполз к стене дома, прикинул, что будет, если положить весь барабан ведьме в голову, золотая пуля к золотой пуле, вздохнул, завернулся в вонючее зеленое пончо и камнем ушел на дно.

* * *

      Он залил ее ранки на запястьях перекисью водорода, Аэлита вздрогнула. Ш-ш-ш. Шипение, словно жаришь бекон на сковороде. Много-много бекона. Ш-ш-ш. Перекись Роб нашел в ее походной сумке, вместе с чистыми бинтами. Еще бы банку древней «живздоровки»… Говорят, эта штука восстанавливала даже потерянные пальцы. Не повезло. Только перекись и бинты. Хотя, судя по тому, как заживают раны ведьмы, «живздоровка» у нее в крови.

      «Если нацедить пару стаканов и выпить, моя рука отрастет заново?» – цинично подумал Роб.

      Когда раны очистились, Роб помог ей забинтовать запястья.

      Ведьма потерла повязки, выпрямилась. Посмотрела на него исподлобья. Обнаженная, в крови, грязи и нечистотах, в царапинах и бинтах, ведьма сидела раскованно и жестко, как царица. Никакой благодарности в ее взгляде Роб не заметил.

      Ну, не очень и хотелось.

      – Кто такой Джек Мормо? – спросил Роб. – Он хотя бы человек?

      Стрелок устроился напротив ведьмы, вытащил из кобуры револьвер. Машинально проверил патроны. Мышцы ныли так, что ляг и умри. Он взвел курок, барабан провернулся.

      Ведьма покачала головой. Нет. Или – не знаю.

      – Когда-то эта земля принадлежала им, – сказала Аэлита, – они были господами, а индейцы, которых вы безжалостно истребляете, – рабами предков Мормо. Их пищей и рабочим скотом.

      – А кто тогда ты?

      – Я? – Ее глаза расширились.

      Выстрел.

      Пороховой дым развеялся. Ведьма сидела, съежившись. На расстоянии ладони от ее головы в стене темнела дыра от пули.

      – Прости, что перебил тебя, – сказал Роб. Аккуратно убрал еще горячий «уокер» в кобуру. – Давай договоримся. Я подумал, если ты вдруг захочешь сделать со мной то, что сделала с Медведем, то я лучше убью тебя сразу. И потом я подумал…

      Ведьма с усилием мотнула головой.

      – Да?

      – …что я, в общем-то, не согласен.

      Роб помолчал. Почему-то именно сейчас он почувствовал невероятную