Дорогами тьмы. Филиппа Грегори

Какая-то женщина в чудесном наряде одной из горных деревень лишилась чувств, но ее кавалер не обратил на нее никакого внимания и оставил лежать бездыханной на каменистой дороге, бросил умирать, как собаку, мгновенно позабыв о ней.

      Лука пробежал глазами свитки, оставленные братом Иеронимом.

      – Причины болезни никому не известны, – прочел он. – На юге считают, что ее вызывает укус паука-тарантула, поэтому танцы этих несчастных называют «тарантеллой». Однако в других местах недуг этот, похоже, вспыхивает и угасает безо всяких на то причин.

      – Необходимо поговорить с этими людьми, выяснить, почему они начали танцевать, – сказал брат Пьетро.

      – Они присмирели. Самое время пойти поговорить с ними.

      Лука обернулся к Изольде и Ишрак:

      – Я прошу вас никуда не выходить из комнаты.

      Изольда кивнула, и даже Ишрак не кинулась отстаивать свое право на свободу передвижения.

      – Ты берешь с собой Фрейзе? Уверен, что ему ничто не грозит? – спросила она.

      – Я бы хотел, чтобы он отправился со мной, – признался Лука. – Но только если он сам изъявит желание.

      – Я пойду, – выступил вперед брат Пьетро. – Я могу тебе пригодиться.

      Лука колебался.

      – Вам троим лучше остаться здесь. Будете за нами наблюдать. И если над нами сгустятся тучи, вы вызволите нас из передряги.

      Ишрак кивнула.

      – Когда желание танцевать захватит тебя, подними правую руку, и мы кинемся тебе на помощь.

      Брат Пьетро высунулся на улицу, там осталась всего одна пара: привалившись друг к другу, мужчина и женщина на последнем дыхании медленно топтались по площади.

      – Хорошо, – согласился он. – Сейчас они отдыхают, но дорога каждая минута – в любой момент они примутся за старое. Будь начеку, расследователь. Я не спущу с тебя глаз. Не уходи с площади, не пропадай из виду, я буду наблюдать за тобой из этого окна. Они не должны завладеть тобой.

      Лука и Фрейзе осторожно отодвинули засов, запиравший дверь. Позади них выросла хозяйка, готовая задвинуть его обратно, как только Лука и Фрейзе окажутся снаружи.

      – Я их сюда не пущу, – шепнула она. – Я подаю все, что им нужно, через окно, а деньги они кидают в чашку с уксусом. Так уже было, когда в долину приходила чума. Но дотрагиваться до меня – дудки. Дай им только завладеть тобой, и – пропал с потрохами. Закружат в танце, и поминай как звали. Завиральные эти поветрия хуже чумы. Не попадайтесь им на крючок.

      – Вы не забудете открыть дверь, как только мы постучим? – спросил Фрейзе.

      – Не забуду, – заверила она. – Но лучше б вы послушали меня и не казали носа на улицу.

      – Особенно ты, – она ткнула пальцем в Фрейзе. – Они чуть было не охмурили тебя разок и теперь уж не отвяжутся. Им страсть как не терпится обратить тебя. Они думают, ты один из них. Они хотят прибрать тебя к рукам.

      – Я незаменимый, – вздохнул Фрейзе. – Куда мой хозяин, туда и я. Я просто незаменим.

      И Фрейзе, бледный, обмирающий