Книга о вкусной жизни. Небольшая советская энциклопедия. Александр Левинтов

ь зашла о выпивке, пьянке, кабаках и пивных, о девочках – и так далее.

      Никаких оснований быть писателем у меня нет, кроме таланта, да и тот – не литературный. Я талантлив на жизнь и жаден до нее. В результате – около полусотни профессий, одна другой экзотичней: от подопытного кролика до судьи по стрельбе из лука и эксперта по жизни. Еще больше – болезней, чаще серьезных и смертельных, но не заразных. Тут тебе и цинга, и множественные переломы, и всякие ишемии, и даже подагра, к которой я не был подготовлен происхождением. А еще больше – женщин, любого возраста и цвета, развязных до романтизма и преданных до изумления. И еще больше – друзей, выпитого, трепа, завираний, а уж что касается путешествий – то только свистни…

      Когда все интересное кончилось, а самое главное еще не наступило, весной 1996 года я уехал в Америку и провел в Калифорнии девять лет. Должен сказать, что ничего принципиально нового я там не узнал и не почувствовал, и вы можете в этом убедиться, прочитав последнюю часть – «Послеобеденное и Потустороннее».

      «Небольшая советская энциклопедия» давно представляет собой памятник исчезающей эпохи и культуры, смешной и страшной, наивной и гордой, унизительной и возвышенной. Что это было?.. А вот по слушайте-ка.

      Рыба

      Тысячеголов

      Если спросить у моей дочери, какую рыбу она больше всего любит, она, не задумываясь, ответит:

      – Тысяголова!

      Я сам – рыбная душа и в рыбе знаю толк. Но дочь свою смог понять, лишь вспомнив всю свою жизнь…

      – Дети, – говорит нам мама (а это пятеро голодных, но предприимчивых до жратвы ртов от пятнадцати до пяти лет), – мы с отцом работаем, и у нас есть хоть какой-то скромный достаток. Но вот в моей школе есть уборщица. Она зарабатывает триста двадцать рублей (дело происходило в первой половине 50-х годов) и по состоянию здоровья не может работать в двух местах. У нее есть дочка, которая ходит в школу. Они не едят ничего, кроме картошки без масла и развесных килек. Всю жизнь. Вот эти люди и заслуживают уважения. Если у вас есть возможность помочь им, то помогайте, если нет – то хоть не кичитесь тем, что у вас в картошке – маргарин, а вместо тысячеголова – селедка.

      Мне было лет десять, и я, уже опробовав большинство видов и сортов рыб, понял, что тысячеголова – кильку, тюльку, хамсу, снетка – едят бедные, то есть самые лучшие и достойные люди. Парадокс нашего общества заключается в том, что именно бедные, а не нищие, богатые или обеспеченные сохраняют честь и достоинство.

      …Пивная на углу Первомайки и Пожарного проезда. Одноэтажный сарай в рачьих шкурках и вобляной чешуе. Мат-перемат. Пивная пена и красно-синие перебито-перепитые морды мужиков, оголтелых и свирепых. К пиву – водочка лафитничками по пятьдесят и сто грамм, а к лафитничку – бутербродик: черный хлеб с маслом вроде маргарина и тремя плоскодонными килечками. Иногда – кружочек репчатого лука или крошево зеленого.

      Килька в России – рыба бедняков и бедолаг.

      Хамса – она другая. Спинка песчано-серая, толстенькая, балычок и кишочки почти прозрачные, тельце сигарообразное, как маленькая подлодка. Берешь за хвост и за голову и просто обсасываешь, оставляя паутинный скелетик.

      Тюлечка вроде та же килька, только поменьше. Хотя и килька бывает разная: то как салака, а иногда – сто штук в минуту. На Дальнем Востоке кильку называют анчоусом. Мы-то, дураки, все одергивали друг друга:

      – Тебе, может, еще и анчоусов к столу подать?

      Но когда я в середине семидесятых впервые побывал во Владивостоке и увидел анчоусов, я понял, что зря мы такие уж надежды возлагали на них.

      Если честно, я не очень умею отличать каспийскую кильку от балтийской. Знаю только, что анчоусы дальневосточные длиннее. На Волге килька совсем мелкая – речные грошики. Важно, что килька бывает соленая, пряная (соленая с пряностями), бочковая и баночная (рядами), вяленая, копченая, в томате, с горохом и морковкой в масле (это – консервы). Хранить кильку-тюльку дома надо так: берешь левой рукой за загривок, правой за голову и отрываешь эту голову вниз, вместе с кишками. Тушку – в банку, ошметья – вон. Залить сверху постным маслом, банку закрыть – и в холодильник.

      Про кильку есть хороший анекдот.

      Директор говорит инженеру Иванову:

      – Завтра у нас будут иностранцы. У меня к вам нет претензий, но вы все время на обед едите кильку. Это неприлично. Придумайте что-нибудь более достойное советской интеллигенции.

      На следующий день американская делегация была потрясена видом инженера, уписывающего ложкой черную икру. Директор, растроганный подвигом Иванова, вызвал его после отъезда американцев к себе в кабинет.

      – Не ожидал. Представляю, чего стоило это вашей семье.

      – Да уж. Всю ночь с женой у кильки глаза выковыривали.

      На Азовском море была когда-то незабвенная барабулька, по поводу которой люди, жившие в мезозое диалектического материализма, скорбно кивают головами: да, да, была в Ростове и Таганроге такая рыба.

      А в Сочи и по всему благодатному маршруту Крымско-Колымской трассы