Мессия очищает диск. Генри Лайон Олди

все почему-то медлила закрыться, и Цай сломя голову ворвался в преддверие Лабиринта Манекенов.

      Ему повезло.

      Почти сразу он споткнулся о скорчившееся на сыром земляном полу детское тельце.

      И успел выволочь Маленького Архата, потерявшего сознание неизвестно отчего, наружу.

      Знакомое гнусавое хихиканье эхом прокатилось где-то в самой сердцевине Лабиринта, следом за ним послышался глухой грохот и сухой треск, какой бывает от столкновения дерева с деревом или с рукой, похожей на дерево, но Змееныш Цай уже не слышал этого.

      Он нес по лестнице мальчишку с лицом деревенского дурачка и глазами, похожими на две ледышки.

      Когда они были уже на самом верху, эти глаза открылись.

      4

      …Ливень наполнил до отказа все кухонные бочки, предусмотрительно выставленные во двор. Но преподобного Фэна – повар как ни в чем не бывало перед самым восходом объявился в своих чревоугодных владениях – дождевая вода чем-то не устроила.

      И он мигом погнал Змееныша Цая к источнику, вооружив коромыслом и парой объемистых бадеек.

      Самым простым способом раздобыть воду было пробежать через растущую неподалеку сосновую рощу, которая некогда и дала название знаменитому монастырю,[30] и вскоре оказаться близ разбивающегося о камни небольшого водопадика, дарующего прохладу в зной, но в здешней обители очень не любили простые способы достижения чего бы то ни было. Тем более что и сам водопад был не простой, а освященный в прадавние времена самим Сыном Неба, императором Сяо Вэнем, и вследствие несомненной святости этой воды в ней запрещалось даже купаться – не то что бадьями таскать.

      Вот и бегал Змееныш по ста тридцати шести ступеням к дальнему ключу.

      Каждые три ходки он останавливался на полдороге и тщательно брызгал на обнаженное до пояса тело водой, а приближаясь к кухне, начинал спотыкаться и тяжело дышать. Такому юноше, как он, не вошедшему еще в полную мужскую силу, должен быть в тягость путь к источнику и обратно, особенно по жаре и с тяжелым коромыслом на плечах. И неважно, что все обитатели Шаолиня, включая повара Фэна, предаются сейчас рассветной медитации – если на чем и ловятся лазутчики, так это на самых ничтожных мелочах!

      «И еще на добрых поступках», – зло подумал Змееныш, в очередной раз подбегая к источнику и еще издалека видя там знакомую детскую фигурку.

      Вчера, когда он оставлял только-только пришедшего в себя Маленького Архата у входа во второй сэнтан, Цай очень надеялся, что ребенок его не запомнит.

      Запомнил, проклятый!

      И кстати – почему он не медитирует вместе со всеми?!

      Что это за поблажки?!

      Малыш посмотрел на подбегающего Змееныша своими льдистыми глазками, прикусил сорванную травинку крепкими, выпирающими вперед зубами и заявил ни с того ни с сего:

      – Через два-три дня тебя вызовет к себе патриарх. Понял, дубина?

      Не ожидающий подобного начала Змееныш чуть не

30

Шаолинь – дословно «молодой лес».