Осколки разума. М. Ерник

>Обитатели стен

      Дверь с надписью «Сектор нанотехнологии» медленно открылась. Высокий и протяжный скрип дверных петель, прозвучавший неожиданно в тишине, заставил вздрогнуть обитателей комнаты: прилично одетого гражданина и молодую женщину. За дверью с самодельной бумажной табличкой скрывалась тёмная каморка. Оттуда, медленно разрезая свет, выплыла фигура молодого человека.

      – Брагин! Чтоб тебя, – крикнула женщина. – Брось хулиганить!

      Молодой человек имел на вид около тридцати лет, высокий рост, неухоженную внешность и задумчивое лицо, не лишенное интеллекта.

      – Валерий Иванович, – обратилась женщина к прилично одетому гражданину. – Скажите ему!

      Брагин, не обращая внимания на негодование, неторопливо проследовал через комнату и вышел в коридор.

      – Ларисочка, сердце моё, не изнуряйте себя, – явно ехидничая, ответил Валерий Иванович.

      – Нет, ну это безобразие. Не дает отдохнуть после законного перерыва!

      Негодование Ларисы было искренним. Её, несомненно, миленькое лицо имело следы постоянной борьбы со сном и возрастом, причём в обоих случаях борьбы безуспешной. Возраст Ларисы застрял где-то на цифре тридцать, и мысли о личной жизни занимали её целиком. Необходимость ежедневного пребывания на работе оставляла для личной жизни лишь темное время суток. Поэтому послеполуденный отдых ей был так же необходим, как и собственно обеденный перерыв.

      – Валерий Иванович, вы как замначальника должны сделать ему выговор. Или лучше вообще закрыть эту забегаловку.

      – Ларисочка, как вы безжалостны к гению. А если из-за ваших капризов мир лишится гениального открытия? Лично я себе этого не прощу.

      Ирония Валерия Ивановича имела оттенок превосходства человека отмеченного ученой степенью и имеющего большой стаж работы в научном учреждении. Его невыразительная внешность, маленький рост, лысина и явно заметный животик, дополнялась соответствующей фамилией – Криводоев. Все это не добавляло солидности и заставляло Валерия Ивановича восполнять изъяны породы иными средствами, одеждой, манерами поведения и снисходительно-ироничным отношением к сотрудникам.

      – Гениальность, Ларисочка, это тяжкий крест… Прежде всего, для окружающих. И нам сирым да убогим следует терпеть и молиться, дабы ниспослал Господь озарение на нашего гения.

      – Да бросьте вы, Валерий Иванович! Какой там гений.

      – Не скажите! Я вот, например, кандидат наук, доцент, автор многочисленных научных трудов, сижу себе тихо, работаю и не считаю нужным беспокоить коллег по поводу всякой пришедшей мне в голову мысли. А Игорь Петрович уже совершил переворот в науке. И даже оповестил об этом наше научное сообщество.

      – Что вы! Брагин?

      – Да, представьте себе. По этому поводу сегодня собираемся.

      – Что, учёный совет?

      – Нет, пока только нашей скромной компанией. Созывай остальных. Где они?

      В отношениях с Ларисой Криводоев с легкостью переходил на «ты», как только переставал язвить, и разговор приобретал оттенки официальности. Это «ты», разумеется, не могло означать какого-либо равенства. Скорее наоборот – покровительственное отношение руководителя к подчиненной. Ах, как бы Валерий Иванович охотно променял бы официальные отношения на неофициальные и даже личные! Будь на то воля Ларисы Сергеевны. Но таковой не было, ибо она всё время находилась в исканиях. К её исканиям в личной жизни он относился столь же иронично и ждал. Ждал своего момента.

      – Анатолий Николаевич с утра на чтениях, скоро будет. А у Чука и Гека вчера был библиотечный день.

      Чук и Гек, это были Чуклин и Геклер – молодые сотрудники, абсолютно не похожие друг на друга, но имеющие схожие интересы. Интересы, впрочем, обычные для молодых холостяков.

      – Понятно. Начитались, теперь отсыпаются. Сейчас придут с перегаром.

      – Валерий Иванович, я сегодня задерживаться не могу. У нас с дочкой…

      – Да ты сегодня не нужна, – перебил Ларису Криводоев. – Сегодня мы так, по-отечески повоспитываем. Направим, так сказать, на путь истинный. Обрежем лишнее, в общем, сформируем крону.

      Лариса задумалась. Отсутствие мужа и наличие ребенка делали её жизнь беспорядочной во всех отношениях. В планах навести порядок, Брагин присутствовал как один из вариантов. У него было два положительных момента – внешность и молодость. Но ничего больше! Особенно расстраивало Ларису отсутствие у Брагина интереса к женщинам, во всяком случае, явного. В душе она надеялась на то, что Игорь «тайный эротоман». И если за него как следует взяться, то она сумеет его расшевелить. Просто у него голова забита ерундой, которая его губит.

      «Ну, даже если это не так, ничего, – утешала себя Лариса. – В хозяйстве пригодится. Будет хотя бы с кем дочку оставить. А если он ещё и гений. Ну, не гений, а просто талантлив. Его способности в науке и мои в искусстве обольщения… Пожалуй, можно сделать ему карьеру. Действительно, чем он хуже этого надутого пузырька Криводоева»?

      Размышления