Двенадцать ночей. Эндрю Зерчер

потрясенная и вместе с тем околдованная. А Элл – та прильнула к Рексу, грелась в его руках, как у очага.

      Он медленно покачивал ее, и постепенно рыдания девочки стихали. Кэй заметила, что стиснула ключи Рекса так, что ладонь побелела, острая железная часть оставила на ней след. Она протянула их Рексу. Звяканье ключей вывело его из какого-то забытья, и он поднял на нее взгляд. Все происходило, казалось, очень медленно. Элл, словно пробудившись, села на его колено и тоже посмотрела на Кэй. Рекс взял ключи. И продолжал смотреть. И тут Кэй это увидела – увидела идеальную гармонию между стариком и девочкой: точно изваянные из цельного камня единой рукой, точно изображенные на холсте в единой цветовой гамме, точно спетые одним голосом, они глядели на нее, повернув головы под одним и тем же углом, одинаково сфокусировав глаза, одинаково разомкнув губы. Все совпадало. Кэй замерла.

      – Иногда, – медленно проговорил Рекс, каким-то образом одновременно осуществляя чары до конца и уничтожая их, – нечто исключительно красивое случается перед самой бедой.

      Каждый волосок на затылке у Кэй встал дыбом, но не от страха. Слишком добрые у него были глаза – как будто глаза родной сестры. Иногда каким-то образом нечто…

      – Твои, надо полагать, – сказал он Элл, перекатывая три упавшие звездочки из своей ладони в ее. Элл посмотрела на них, выбрала одну и вручила ему обратно.

      В этот самый момент с винтовой лестницы, прыгая через ступеньку, опрометью сбежала Клэр Тойна. Дальше – мимо них, через двойную дверь и во двор. Рекс поставил Элл на ноги, затем не спеша, степенно, опершись руками на колени, поднялся. Положил звездочку в карман, прицепил ключи обратно к брючному ремню, взял девочек за руки, и они двинулись следом за Клэр так быстро, как он мог. Через несколько минут, надежно пристегнутые на заднем сиденье машины, которую мама, думая только об одном, выводила с парковочной площадки, девочки обернулись. По-прежнему ошеломленные, они посмотрели на старика перед сторожкой. Он выглядел, подумалось Кэй, человеком, состоящим из одной лишь печали, осужденным за преступление, которого не совершал. Его правая рука была прощально поднята.

      В колледже Сент-Николас – то же самое. Никто там, казалось, знать не знал Эдварда Д’Оса; на двери комнаты, где Кэй провела осенние каникулы, кисло поглядывая в окно на дневную жизнь, значилось другое имя. То же самое имя, что и на доске у входа в Питт: ДОКТОР АНДРЕА ЛЕССИНГ. Только на этот раз в комнате горел свет, и женщина, открывшая дверь, куда постучалась Клэр Тойна, выглядела такой же удивленной, как они. При высоком росте она казалась хрупкой и какой-то маленькой, ее кости, подумала Кэй, должно быть, такие же тонкие и невесомые, как ее золотистые волосы. Она вся была, как змеями, обвита шалями и накидками.

      – Я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала она. – Ни малейшего. Я занимаю это помещение пятнадцать лет. За все время работы в Сент-Никс у меня не было другого помещения. Взгляните сами. – Она отступила от двери и сделала широкий жест, словно