Злые ветры Запада. Дмитрий Манасыпов

не опал даже с отменой «Джима Кроу» к концу двадцатого века. Как и два столетия назад, все оставалось по-прежнему.

      Ниггер тут, ниггер там. Даже если он или она и вовсе не ниггер. Чванливый Юг всегда оставался самим собой. Убирать тростник доставалось либо темнокожим ребятам, либо опустившимся белым пропойцам. Работать в портах Залива приходилось им же.

      Маши тесаком от заката до рассвета, срубая упругие стебли, необходимые для дорогого тростникового сахара. Вытирай пот, градом катящийся по темной коже. Потроши с утра до ночи половину улова самого маленького рыбацкого судна, стоя по колено в склизких потрохах. Стой под моросящим южным дождем на остановке, дожидаясь автобуса до противоположного конца города. Уклонись от бутылки из-под «Корз», летящей в тебя из кабриолета, полного белых щенков.

      Доберись до трущоб, где живет уже черт его знает какое поколение твоей семьи. Послушай, как плачет за стеной совсем еще молодая проститутка. Да-да, она сама выбрала свою жизнь. Но стоит ли вдобавок к нескольким баксам получать несколько ударов по ногам от сытых и совершенно обнаглевших копов-ирландцев?

      Бойня не обошла Орлеан стороной. Она зацепила его, скрутив в плотный клубок страх и ненависть, чванство и гордость, жажду мести и тоску по лучшей жизни. Залив, взбурлив волнами, лишь помог. Река поднялась на три метра, заливая улицы и топя в темных водах не только жизни горожан, но и судьбу многострадальной Луизианы.

      Белые отошли к портам. Цветные заняли сам город. К крови, проливаемой детьми Люцифера, добавились ее потоки из-за новой войны. Но время всегда и все расставляет на места. Вместо врагов из плоти и крови, а порой и без нее, пришли другие.

      Эпидемия красной чумы прошлась по побережью Залива и берегам реки густой метлой. Коснулась всех: белых, черных, красных, желтых, метисов, мулатов, квартеронов и даже индейцев племени чоко, столетиями сидевших в лесах. Моррис выжил. Его семья – нет.

      «Сахарок», «белячок», маленький и оставленный всеми, много ли шансов выжить? Особенно когда ты один? И когда вокруг мстит за прошлые прегрешения белых господ, бушует цветная многоликая толпа? Он выжил. Один.

      Время пришло, и Луизиана села за стол переговоров. Торги прошли быстро. Время диктовало скорые решения. Цветные, те из них, что не смогли сбиться в кланы, вернулись на свои места. Вновь вооружились заступами, тесаками, мотыгами и отправились работать. Разве что бичами их лупили такие же черные, жаждавшие сладкой и сытой жизни, наркотиков, выпивки, белых шлюх и оружия. Взамен белые порты получали тростник, картофель, табак, свиней с курами и прочее, и прочее.

      Между Орлеаном и портами Залива выросло несколько новых городишек, смешанных, разноцветных и разномастных. Отсюда выходили в поля, на фермы и в леса те, кто так и не смог стать сильными. Здесь оказался в свои семь лет маленький Моррис. Здесь он заработал первый шрам на лице, оставленный острым концом сухой палки. Такими его лупили сверстники, ютившиеся в хибарах вдоль реки.

      Колония,