Убийца. Николай Животов

был из шести блюд и представлял изобилие всевозможных вин, не исключая ликеров и шампанского.

      С утра и до позднего вечера пировали дорогие гости. Иван Степанович зарекомендовал себя таким радушным, хлебосольным и гостеприимным хозяином, что многие коммерсанты просили его бывать у них и выразили искреннее желание познакомиться с ним поближе.

      На следующий день «Красный кабачок» открылся для публики и стал торговать очень бойко. Хороший оркестр, свежая, лучшая провизия, недорогие цены, а главное, новенькая, приличная обстановка собирали постоянно массу посетителей, и «Красный кабачок» отбил торговлю у всех соседних трактиров. Иван Степанович поставил за буфет ответственного приказчика, но сам первое время почти постоянно находился тут же. Он знакомился с каждым посетителем, беседовал, расспрашивал, интересовался всем и охотно выпивал по рюмочке с каждым гостем своего заведения. Неудивительно, что Иван Степанович очень скоро сделался популярен и приобрел обширнейшие знакомства. Особенно близко он сошелся с местным кожевенным фабрикантом Петуховым, почтенным, белым, как лунь, стариком-раскольником. У Петухова было огромное состояние и единственная дочь Ганя, которой минуло 22 года. Несмотря на многочисленность женихов, Ганя не спешила выходить замуж.

      Куликов сделался большим приятелем старика Петухова. Они часто просиживали целые вечера или в «Красном кабачке», или в конторе завода. Разговор носил чаще всего оживленный характер.

      – Что за народ нынче стал! Пьяницы, гуляки. Хорошего работника днем с огнем не сыщешь. Никто работать не хочет!

      – И не говорите, Иван Степанович, вон у меня на заводе мальчишки тринадцати-четырнадцати лет уже пьянствуют и путаются! Верите ли, ни одного мастера сносного нет: или пьяница горький, или не умеет ничего, лентяй, тупица. Поневоле приходится иностранцев брать.

      – Ваши единоверцы-беспоповцы много порядочнее, трудолюбивее!

      – Ох, и наши начинают портиться, забывать советы стариков. Посмотрите на нашу молодежь: пиджаки носят, сигарки курят, в клубы ходят.

      – А все-таки по старой вере лучше!

      – Да лучше-то оно лучше, а все прежде не то было!

      – Вот, к примеру, ваша дочь, Ганя. Разве много таких скромных, трудолюбивых, нравственных девушек?

      – Да, моя Ганя неиспорченная девушка.

      – Вы думаете, отчего я холостым остался? Все не мог найти подходящую невесту.

      – Трудно, трудно. А вы давно в купечестве состоите?

      – В петербургском – первый год. Раньше я в Орловской губернии подрядами занимался.

      – Т-а-а-к. Что же это вы надумали сюда приехать, трактир открывать?

      – Да ведь что-нибудь надо же делать. Говорили – это дело прибыльное.

      – Было, а теперь нет. Теперь в Петербурге все в упадке, все сбито, вот и наше дело упало.

      – И странно. Отчего это? Кажется, причин нет.

      – Причина все та же: людей нет, люди избалованы, мазуриков развелось множество, а людей с трудом, знанием – нетути! Ну, что ж поделаешь? Коли вон с двенадцати-тринадцати лет парни уже от рук