Миллион для Коломбины. Анна Данилова

ты расскажешь мне, что нужно будет делать, если тебе станет плохо? Может, укол какой-нибудь сделать или таблетку дать? Ты понимаешь, о чем я?

      – Никаких уколов и таблеток! Со мной будет все хорошо, у меня еще полно времени! Единственно, что от тебя потребуется, это полное подчинение.

      – В смысле?

      – Скажу – поехали, значит, надо быстро собраться и поехать. Скажу – выбросить телефон, значит, ты его выбросишь. Вернее, я извлеку из него сим-карту и все. И не задавать лишних вопросов. Да, я тоже считаю, что меня вряд ли кто найдет, потому что никто и не знает, что это именно я забрал эту сумку. Но, с другой стороны, нельзя недооценивать своих врагов. Вдруг меня кто и заметил?

      – А поподробнее нельзя?

      – Вот это точно нельзя. Никаких вопросов. Главное я тебе рассказал. Ты должна себе уяснить, что я не опасен. Я не убийца, не разбойник. Да я вообще адвокат! Серьезно! Где твой телефон?

      Она протянула ему мобильник, и он вытащил оттуда сим-карту, сломал ее и выбросил в окно.

      – Адвокат. Хорошо, пусть. А ты женат? – зачем-то спросила она, вертя в руках мертвый телефон.

      – Уже нет. Свободен как птица. Моя жена бросила меня, как только узнала, что мне отрежут ногу.

      Надя остолбенела. У него нет одной ноги? То есть есть, но искусственная, протез. Плюс онкология. Не слишком ли много для такого молодого и красивого парня?

      – Слушай, хоровик-затейник или как там тебя, чернорабочий по уборке нечистот и адвокат в одном флаконе… Ты же развел меня, да?

      – А ты повелась! – захохотал он.

      Она схватила с подноса нож, которым намазывала масло на булку, и швырнула в него.

      – Повелась! – Он хохотал, держась за живот. – Говорю же, пить надо меньше!

      – Да что ты за человек такой?! Как ты мог? Зачем? Что я тебе плохого сделала? – Слезы мешали ей говорить. – И про маму, выходит, наврал?

      – Нет, про маму – нет. И вообще, это же она дала мне эту сумку с деньгами…

      Он был невыносим. Она уже и не знала что делать. Получается, что он все сочинил, разыграл ее, а она мысленно уже перенеслась в Петербург и, чтобы избавиться от своего прошлого и, главное, избежать брака с Семеном, готова была даже подставиться под пули бандитов, охотящихся за деньгами.

      – Ненавижу тебя! – Она даже не успела это произнести, как Григорий рванул к ней и зажал ладонью ее рот.

      Со стороны распахнутой двери балкона доносились голоса. Разговаривали в их номере, том, откуда они благополучно ушли, прихватив вещи, булки с маслом и кофейник.

      – Они гулять пошли… – говорила Валентина приглушенным голосом. – Осматривать достопримечательности.

      Ей кто-то что-то ответил, но слов разобрать было невозможно, как и определить, кому принадлежал голос, мужчине или женщине. Григорий одной рукой крепко держал зажатым Надин рот, а другой крепко сжал ее запястье. Она кивнула, мол, поняла, что надо молчать и не двигаться, и тогда он отпустил ее. Сердце ее колотилось. Она поняла, что в их номер кто-то вошел, тот, кто ищет Григория. И теперь он расспрашивает