Люцифер. Маргарита Николаевна Шиловская

раз ходил по этим ничем не отличающимся от других улицам? Он уже выучил эту чертову Землю наизусть. Он мог преподавать географию без карты.

      Темнота сгущалась над мертвым коридором деревьев. Холодное позднеосеннее небо дышало тяжело, с присвистом. Природа тихо умирала, под ногами жалобно чвякали жухлые листья. Он присел на ободранную скамейку. Кругом не было ни души, только изредка подлетали любопытные воробьи. Глаза-бусинки с наклоненной головы оглядывали его, и птица улетала искать удачи в другом месте с более располагающим человеком. Мужчина оперся подбородком на руки, опустив вечно скучающий взгляд в поблескивающие лужи. Брюки и тонкая рубашка совсем не защищали от пронизывающего ветра. Он замерз, но не замечал этого. Было только как всегда тоскливо.

      Кто-то сел рядом на скамейку. Мужчина вздрогнул и неприязненно покосился на нарушителя покоя: погруженный в свои мысли, он не заметил пришедшего. Что-то внутри со свистом упало книзу. Что она здесь делает?! Из сотни скверов Дея умудрилась выбрать именно этот. Хотя, кажется, она совсем не замечает его присутствия. Одета легко…

      Издали послышалось частое шлепанье по лужам, а следом тяжелый и неровный топот еще одних ног. Не иначе как кто-то за кем-то гонится. Да, чего и следовало ожидать. Из-за поворота, скрытого кустами, выскочила женщина с невероятно округлившимися глазами.

      – Валера, ты чего так расстроился? – крикнула она в кусты. – Давай вернемся домой и спокойно поговорим, – дипломатично предложила женщина.

      Из-за деревьев вылетел, а точнее выпал, мужчина, низкий, но широкий в плечах. Судя по всему, в этот вечер Валера не был расположен к диалогу. В его руке блестел небольшой нож, бежал он, как-то петляя и постоянно запинаясь, словом, был изрядно пьян. Намерения мужчины не вызывали сомнений: не имя возлюбленной он пришел вырезать на скамейке. Женщина с задушенным всхлипом бросилась к сидящему на скамейке приличного вида мужчине, не в силах что-то выговорить.

      Валера остановился невдалеке от них. Он надвинул кепку поглубже на затылок и пытался сфокусироваться на новом участнике сцены. Тот даже бровью не повел. Он смотрел на мужчину, как и на все кругом, скучающим и ничего не выражавшим взглядом. Таким же взглядом он недавно окинул пасмурное небо, ветхую скамейку, вялую листву под ногой. Ему было решительно все равно на то, что произойдет дальше.

      Валера подошел к аккуратно одетому мужчине впритык. Красные глаза навыкате, наконец, смогли сфокусироваться на одном предмете. На сидящего волной вылился запах крепкого спиртного вперемешку с жутким дыханием профессионального алкоголика.

      – Не вмешивайтесь, – шепнул мужчина девушке, сидящей рядом на скамейке. Она, казалось, только сейчас заметила его и непонимающе оглядывалась вокруг, но осталась сидеть на месте.

      Мужчина лениво поднялся, возвышаясь над своим соперником почти на полметра. У того от сего прискорбного факта глаза серьезно округлились, он отступил на шаг, а женщина успела юркнуть за широкую и видимо надежную спину. Валера слегка отошел от первого страха, а изрядная доля алкоголя в крови и сложный характер вернули ему былую наглую уверенность. Он поднял свои заплывшие глаза на возвышающуюся перед ним фигуру и вогнал свой нож по рукоять сбоку под ребра мужчине. По рубашке растекалось темное пятно, но лицо его осталось неподвижным, только в глазах блекло вспыхнул отглас другой, гораздо более древней боли.

      – Допустим, вы меня убили, что дальше? – устало поинтересовался он.

      От этих слов глаза у Валеры совсем уж полезли из орбит, открывая нелицеприятное зрелище. Недобрый огонек вспыхнул в глазах высокого мужчины. Выражение ужаса на отвратительно пьяном лице его подзадорило.

      – Вы испортили мне рубашку, – констатировал он. Как-то криво улыбнувшись, он схватил мужчину за горло, разом лишив того возможности дышать. Приподнятый на полметра над землей, резко протрезвевший Валера, барахтался что было мочи, но с каждой секундой сопротивление его ослабевало. Вскоре он совсем затих, а на его лице навсегда застыла гримаса ужаса. Лицо же второго мужчины не отразило ни одной эмоции. Он вытащил из бока окровавленный нож, темное пятно поползло по бедру. Мужчина прикрыл глаза, пытаясь отогнать подступившую слабость.

      Вдруг он осознал, что кто-то намертво вцепился в его руку. Он нехотя приподнял тяжелые веки. Незнакомая женщина смотрела на него с ужасом и, видимо, была не в силах разжать пальцы. Мужчина глубоко вздохнул. Он посмотрел на нее без малейшего интереса, как вымотавшийся путник на прицепившуюся к рукаву колючку. Оцепенение женщины прошло, она что-то кричала ему, дорывала рукав бедной рубашки, а он только смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Кажется, она начала его проклинать. Мужчина попытался высвободить руку, но не тут-то было: женщина вцепилась в него мертвой хваткой и продолжала верещать. Он не разбирал слов, но крик болью отдавался в висках.

      Мужчина с силой тряхнул рукой, оттолкнув женщину к скамейке. Она ударилась головой и осела вниз на землю. Когда он уходил, она еще громко всхлипывала. Ему не было дела ни до него, ни до нее, он совершенно не собирался разбираться, кто и в чем виноват.