Кавалер в желтом колете. Корсары Леванта. Мост Убийц (сборник). Артуро Перес-Реверте

заодно?

      – Мое слово.

      – А еще?

      – Вы, ваше сиятельство, хорошо меня знаете.

      Перчатка замерла в воздухе. Гуадальмедина негромко рассмеялся:

      – Да вот недавно выяснилось, что совсем не знаю.

      Капитан поглядел на него пристально. До сих пор ни одному человеку, усомнившемуся в его правдивости, не удавалось прожить столько, чтобы успеть повторить эти слова. Потом он повернулся к Салданье:

      – Ты тоже не веришь моему слову?

      Мартин не разомкнул уста, а лишь взглядом показал: не его это дело – верить или не верить. Комедиант убит, король жив, а ему, лейтенанту Салданье, приказано взять Алатристе под стражу и доставить куда надо. И думает он о том, как бы получше выполнить это поручение. А споры лучше оставить для судей, инквизиторов и богословов.

      – В свое время все разъяснится, – молвил Гуадальмедина, натягивая перчатку. – Так или иначе, тебя ведь просили держаться подальше.

      Капитан поглядел в окно. Карета уже миновала парковый мост и катилась вдоль стены к южной части дворца.

      – Куда вы меня везете?

      – В Кабальерисас, – ответил граф.

      Алатристе, встретившись глазами с бесстрастным взглядом Салданьи, отметил, что лейтенант перехватил пистолет покрепче и дуло теперь направлено ему в грудь.

      «Старый крокодил, – подумал он, – знает, чего от меня можно ждать. Знает и то, что граф дал маху, сказав, куда мы направляемся».

      Кабальерисас – ее называли также и Живодерней – маленькая, примыкающая ко дворцу тюрьма, где сидят обвиняемые в оскорблении его величества. Мрачное место, где правосудие не ночевало, куда надежда не заглядывала. Не бывали там и судьи с адвокатами. И арестанты там не столько сидят, сколько висят на дыбах, а писцы заносят на бумагу каждый их крик. Двух допросов довольно, чтобы сделать из человека паралитика.

      – Сподобился, значит.

      – Вот именно, – кивнул граф. – Сподобился. Теперь у тебя будет время все объяснить.

      Семь бед – один ответ, подумал Алатристе. И в тот же миг, воспользовавшись тем, что карету тряхнуло на выбоине и наставленное на него дуло чуть сдвинулось в сторону, резко подался вперед и ударил Салданью головой. Хрустнул сломанный нос. Сейчас же густо хлынула кровь, заливая лейтенанту бороду и грудь. И вот уже выхваченный у него из руки пистолет прижат ко лбу Гуадальмедины.

      – Вашу шпагу, – сказал Алатристе.

      Граф только открыл рот, чтобы позвать на помощь конвойных, как Алатристе ткнул его стволом в лицо.

      «Если убью их, мне это ничем не поможет», – подумал он. Перевел взгляд на Салданью, убедился, что тот слегка оглушен, как бык, которого хватили обухом в темя. Еще раз сильно ударил Альваро де ла Марка, который одной рукой не мог защищаться, и граф повалился головой вперед на пол кареты.

      – Черта лысого вам, а не в Кабальерисас, – пробормотал Алатристе.

      Окровавленный Салданья мутно глядел на него.

      – Рад был тебя повидать,