Глобальные технологии смыслов и интродукторы идей. 2019 год. Рамиль Булатов

й и культурной жизни и сознания человека в эпоху всеобщей технологизации, развития глобальных и отраслевых сетей, ставит перед обществом и человечеством новые культурологические цели и задачи в новую цифровую эпоху, включающие в себя как борьбу за самого человека, его сознание и психику, так и за окружающую его культуру, общественное сознание, идеологию, политику и общественные институты и их функциональные действия, а также задает тон и направление руководству передовых стран в движении к выработке адекватных, соответствующих реалиям, политических и управленческих решений.

      Создавшееся положение в эпоху интернет-вещизма и колоссальные информационные потоки и поле, в котором находится человек, диктуют применение новых методологических подходов, научного поиска и выработки современных идей и методик от научного и экспертного сообщества, передовой части общества, государственного управления и бизнеса.

      Рядом авторов выдвигается тезис, что современная эпоха получает поколение «цифровых детей» с рождения, и сопротивляться данному процессу бессмысленно. На мозг «цифровых от рождения» так рано обрушивается вся мощь цифровых технологий, что на наших глазах вырастает «мозговой разрыв», пропасть между мышлением отцов и детей. По мнению авторов, сегодня «этот разрыв приобретает новые масштабы, и можно уже говорить про возникновение двух разных культур» [1,2,3].

      Но что такое «цифровое» общество с точки зрения действительного отражения характеристик новой формации, а где всего лишь метафора? Беда, если родители всучили ребенку гаджет в первые дни жизни. В этом смысле человеческое сообщество морально и интеллектуально деградирует, покорно обменивая собственные способности на возможности электронных устройств. Другая проблема заключается в том, что те же компьютерные игры не оставляют простора воображению. Все ходы, костюмы и диалоги персонажей заранее спланированы разработчиками, и надо лишь выбрать из 3—4 вариантов. Фактически транснациональные корпорации через глобальные лифты и коррумпированных чиновников разных стран навязывают «новую виртуальную реальность», пытаются понудить жить в глобальной «цифре».

      Как следствие, появляется все больше детей с периферийным мышлением, лишенных сутевого восприятия действительности. А вот уже отсюда, развиваясь и приспосабливаясь к новым технологиям, мозг теряет базовые социальные навыки, происходит их угасание, социальное поведение ухудшается.

      Управление с помощью информации (Ю. Хабермас) приобретает иной смысл: погружением и «растворением» человека в безбрежном информационном потоке и принуждением действовать в нем по заданному из какого-то штаба сценарию. У тех, кто держит вожжи управления социальными сетями и общественным сообществом, возникает соблазн построить глобальную цифровую диктатуру. Так удобнее и легче управлять большими массами людей по типу Big data. Человеку же, чтобы мало-мальски сохранить секрет, надо скрывать его от самого себя [5]. При этом зачастую введение ограничений в рамках национального сетевого сегмента диктуется тем, чтобы отгородиться от глобального диктата. Иная альтернатива – это налаживание реального диалога власти с обществом, поддержка и пестование настоящего местного самоуправления, делегирование полномочий домашним хозяйствам и выстраивание с ними равного и доверительного общения.

      На подсознательном уровне в генетическом коде человека заложено творить: охотиться, преодолевать препятствия, достигать вершин. Как оценить результат своего труда при перемещении вороха бумаг в офисе или создании красивых презентаций? На что они повлияли? К какому осязаемому позитивному результату привели, кроме того, что каждый использованный бумажный лист привел к гибели очередного дерева или появилась еще одна корзина мусора? То же самое, если эти действия перевели в «цифру», в «виртуал».

      Огромное количество жителей планеты живут на земле без всяких «цифровых» вещей, или минимальном пользовании ими, по потребности включиться в «продвинутый» мир. Но человек по большому счету настроен на получение конечного осязаемого результата (продукт человеческой деятельности). Это овеществленный труд: работа на земле, над реальным интеллектуальным продуктом. В него воплотились плоды труда, радость от достигнутого результата. Если этого нет, возникает подмена понятий, искажение и слом психики, мощнейшие мутации разума.

      К примеру, киберденьги не будут принадлежать человеку физически. Это, вкупе с другими обстоятельствами, фактически означает крах так широко рекламируемой частной собственности и свободе личности как таковой. Да и вообще, не утратит ли в таком постиндустриальном мире человек свое прежнее значение и просто станет лишним [6], превратившись в некую биомассу с огромным «бесполезным классом» ненужных работников?

      Технократические ловушки при выстраивании «цифрового» общества путем объявления самого технического прогресса ценностью мироздания уводят нас от столбовой дороги действительного культурного развития человеческого сообщества. Введение в оборот понятия «цифровой» экономики показывает, что цифровизация ведет к возрастанию роли нецифровых (аналоговых)