Повторная колонизация. Андрей Ливадный

устройство, снабженное системой визуального восприятия. Человеческий облик не мог обмануть Олега, он и раньше имел дело с киборгами, а потому знал, как нужно отличать их от живых людей. «Однако, – отметил про себя Олег, вставая с жесткого топчана, – это не то, с чем мне приходилось сталкиваться до сих пор…»

      Кожа киборга отливала натуральным цветом живой плоти и внешне совсем не походила на скверную подделку из синтетического материала, которым обычно обтягивались кибернетические подобия человека. Более того, проходя мимо застывшей у дверей его камеры фигуры, Олег с некоторым смятением понял, что та дышит.

      Удивляться дальше и анализировать увиденное он не смог по самой прозаической причине – стоило ему перешагнуть порог камеры, очутившись на узком балконе с низкими сварными перильцами, как его внимание тут же переключилось на вещи, куда более неприятные, чем созерцание новой модели человекоподобной машины.

      Заключенных было множество, наверное, сотни три, не меньше, и все они выходили из своих узилищ, выстраиваясь по периметру балконов лицом к квадратному провалу. Олегу, который замешкался на выходе, волей-неволей пришлось сделать то же самое. Ствол импульсной винтовки грубо ткнул его в спину, и Лепетов был вынужден взмахнуть руками, чтобы случайно не перелететь за низенькое ограждение…

      Внизу, под ярким светом ламп, расхаживал, ожидая конца построения, однорукий офицер. Один рукав его серой униформы был демонстративно заткнут за пояс. В левой руке, кисть которой, судя по всему, представляла собой протез, он держал нейросенсорный хлыст.

      Дождавшись, пока заключенные закончат построение, он поднял голову, окинул хмурым, не предвещающим ничего доброго взглядом периметр пятнадцати балконов и произнес:

      – Доброе утро, господа.

      Непонятно, что было заложено в этих словах, – тщательно выверенная издевка или врожденная манера общения. «Господа», большинство из которых только этой ночью очнулись от сверхглубокого низкотемпературного сна, угрюмо смотрели на него в гробовой тишине, ожидая продолжения.