Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа. Дарья Волкова

его там вовсе нет, видимо, сунул мимо кармана. А, нашелся.

      Иван достал смартфон. Так, как нам вас назвать? Разумеется, абонент был наречен «Дульсинея». Ваня подумал и решил добавить «Тобосская». По первым четырем буквам автокорректор услужливо подставил «Тобольцева». Дульсинея Тобольцева. Звучит неплохо, между прочим. Иван еще раз посмотрел на введенные цифры. Кажется, похоже на чей-то номер. Или нет? Тряхнул головой, исправил «Тобольцеву» на «Тобосскую» и решительно встал. Все, теперь точно можно выдвигаться.

      У людей, которых мы знаем давно, например, с самого детства, есть одна особенность. Мы не замечаем, как они меняются. Может быть, если мы знаем их так долго, то меняемся вместе с ними? Особенно если это не просто человек, а твой друг. Друг с самого детства, с разбитых из-за падения коленок и из-за драк скул. Со страшных секретов о том, что было увидено в дырку стены раздевалки для девочек. С первой сигареты за школой, после которой жутко тошнило. С первых испытаний дружбы – когда мать Ивана написала на Тина заявление в милицию, не став слушать сына о том, что это была не драка, а урок самообороны. И как Тихон отмахивался: «Ну а ты тут при чем? Не ты же заяву катал, а мамаша твоя».

      И пусть нет давно того мальчишки из необычной семьи, с упрямым, исподлобья взглядом. И нет лысого двадцатилетнего мордоворота вполне себе бандитской наружности. А есть теперь успешный столичный ресторатор Тихон Тихий, авторитетный кулинарный блогер и женатый человек. Но в чем-то он остался тем, с кем Ивана связала два десятка лет назад мальчишеская дружба. А она иногда переживает и долгие годы, и периоды порознь. И не теряет своего главного качества. Тихон Тихий Ивану Тобольцеву по-прежнему друг. Как и Слава Ракитянский. Трое из Коломны, разные с лица, обустроившиеся в столице.

* * *

      – Слушай, ты стал совсем необхватный!

      – Ничего подобного! Я держу свой золотой центнер! – Тин с видимым удовольствием еще раз обнял друга, а потом отстранился. – А вот сквозь тебя скоро читать можно будет. Ванечка, ты очень плохо кушаешь! – Тихий весьма похоже изобразил интонации Иды Ивановны.

      – Изя, не учите жить, лучше помогите материально!

      – Понял, – рассмеялся Тихон. – Как обычно – первое, второе, компот?

      – Ты знаешь, я, если честно, перекусил по дороге и не голоден. Так что спасибо, но…

      – Ты вот сейчас мне в душу плюнул, ты в курсе? Как ты мог ко мне прийти сытым, Тобольцев?! Ничего не знаю, а налим пожарен, и пироги испечены!

      Теперь расхохотался Иван. Некоторые вещи неизменны.

      – Расскажи, как у твоих дела?

      – Родители здоровы, слава богу. Нинка дочь растит. София теперь работает в Кремле нашем, помощником реставратора. Лиза поступила в педагогический и гуляет с каким-то баскетболистом – выше меня на голову.

      – Какой удар по твоему самомнению, – снова рассмеялся Иван. – Смотреть на кого-то снизу вверх.

      Тихон лишь махнул рукой.

      – Как жена? Как дочь?

      – Все в порядке.

      И все. И никаких