Ответная операция. Василий Ардаматский

подумал и ответил:

      – По-моему, к этому шло.

      – Но вы только что говорили, что у Кованькова в Москве невеста?

      – Совершенно верно, но… – Капитан на секунду замялся. Разозлившись на свое замешательство, он энергично продолжал: – Это, товарищи, очень сложное дело. Согласитесь, что третий человек не может быть достаточно хорошо об этом осведомлен. Кованьков однажды поделился со мной… Я не знаю, имею ли я право…

      – Имеете, – твердо произнес штатский. – Больше того, обязаны!

      – Говорите, говорите, – попросил майор Звягинцев.

      – Когда Кованькова назначили сюда, невеста потребовала, чтобы он подал рапорт об отмене приказа по семейным обстоятельствам, и предложила тут же оформить брак. А Кованьков решил иначе. Он подумал: не дело, чтобы семейная жизнь офицера начиналась с отмены воинского приказа. Он уехал в Берлин. Позже услужливые товарищи написали ему из Москвы, что его невеста там не скучает. Да и сама она тоже написала ему об этом, я это письмо читал. Кованьков показывал. Очень нехорошее, очень злое письмо… Ну вот… А полгода назад он познакомился с Ренатой. Она работает, кажется, в библиотеке. Меня он с ней познакомил тоже примерно полгода назад. Она показалась мне симпатичной и серьезной девушкой.

      Белобрысый парень быстро спросил:

      – От других он это свое знакомство скрывал?

      – Очевидно. Меня он, например, просил никому об этом не говорить. Вы же знаете, такие дела у нас не поощряются…

      – Что еще говорил вам Кованьков об этой немецкой девушке?

      – Как-то он сказал: «Вот как бывает – с той, московской девушкой я был знаком три года, а на самом деле ее не знал. А вот Рената – совсем другое дело…»

      – У меня вопросов больше нет. – Белобрысый парень вынул блокнот и что-то записал.

      Потом говорили другие. Все они отозвались о Кованькове хорошо.

      Машинистка отдела Галочка, говоря, так разволновалась, что на глазах у нее выступили слезы:

      – Алеша был чудесный, ну, просто чудесный парень… Прямо безобразие думать о нем плохо… Мы… – Она не договорила, выхватила из сумочки платок и прижала его к глазам.

      – Если можно, без этого… без сырости, так сказать… – тихо произнес майор Звягинцев.

3

      Офицеры вышли из кабинета. Майор Звягинцев и белобрысый парень остались вдвоем. Несколько минут они молчали.

      – Ну что вы скажете, товарищ Рычагов? – спросил наконец майор.

      – Дело сложное… – задумчиво произнес парень, вставая с дивана. – Запишите на всякий случай мой телефон. Добавочный 33–07.

      – Дал вам что-нибудь этот разговор?

      – Конечно. Известно по крайней мере что за человек этот ваш Кованьков.

      Парень ушел валкой борцовской походкой.

      Вскоре Рычагов уже докладывал о том, что произошло в кабинете майора Звягинцева, своему начальнику – полковнику Семину. Полковник, грузный мужчина с болезненно-отечным лицом, слушал внимательно, изредка утвердительно кивал крупной, до блеска выбритой головой. Когда Рычагов закончил