Проигравший получает все. Анна и Сергей Литвиновы

«Джасперс энд бразерс». Их взяли туда сразу по окончании университета – на символическую зарплату пятьдесят долларов в месяц. Но с большой перспективой. Американский шеф Брюс Маккаген долго распространялся о том, что его агентство – «империя больших возможностей».

      Вчерашних студенток определили в креативный – то есть творческий – отдел. Хотя Таня по специальности была психологом, и ей больше подошел бы исследовательский отдел. Но их должности особого значения на первых порах не имели. Основной их обязанностью было бегать за бутербродами и готовить кофе для старших товарищей. Иногда им поручали отправить факс или перепечатать на компьютере какой-нибудь текст. К настоящей работе не подпускали. Более опытные коллеги держались с молодыми – потенциальными конкурентками! – холодно.

      За обедом Маргарита и Таня всегда сидели за отдельным столиком и обсуждали варианты – как бы им пробиться наверх? Но все пути, казалось, были перекрыты. Бюрократия в западной фирме царила куда более строгая, нежели в прежних советских конторах. Вот, может, лет через десять девушки, если ничем себя не запятнают, дослужатся до солидных должностей. А пока… Варите, милые, кофе!

      Такое положение никак не устраивало Татьяну.

      И вот однажды судьба подарила ей шанс.

      Весь креативный отдел бился над адаптацией на русский язык рекламы западной автомобильной фирмы. На рекламном плакате в американском варианте был изображен мощный автомобиль – а подле него эффектная, чувственная – даже хищная! – блондинка. Слоган (рекламный девиз) под плакатом в прямом переводе с английского звучал так: «Ну, кто теперь посмеет назвать меня pussycat?«

      Загвоздка заключалась в этом самом pussycat. Адекватного словечка в русском языке не имелось. Словарь американского сленга трактовал его так, что вслух даже произнести было неудобно. Самым мягким русским эквивалентом было «телка». Но – увы, увы – в оригинальном варианте в английском pussycat отчетливо слышалась никак не «корова», а «киска». Да и девица на плакате была решена в стиле юной львицы…

      Без потери смысла слоган перевести было никак невозможно. А срок презентации рекламной концепции заказчику приближался.

      Копирайтеры, художники, психологи, социологи слонялись по отделу. Тупо гоняли чаи, хрустели сушками и чипсами. Время от времени кто-то из девушек вдруг бросал:

      – Может: «Кто посмеет назвать меня «кисонькой»?»

      На неудачливого автора набрасывались:

      – Любимый твой посмеет! Разве ты будешь против?

      Унылая тишина повисала в отделе. Потом кто-нибудь вскидывался:

      – Может: «Я вам теперь не телка!»?

      – Чушь какая!

      И снова унылое прихлебывание чая…

      – Или вот: «Какая я тебе теперь кошечка?»

      – Грубо!

      – Пошло!

      – Примитивно!

      И тут из своего закутка – поближе к кофеварке – вышла Татьяна. Она скромно сказала:

      – Давайте пустим мелкими буквами: «Не подходите близко», а ниже